Всякий ли даже мужчина знает, насколько тонко и особо обустроены его половые органы? Что член - единственное, кроме сердечных камер и венозных синусов, место, где кровь движется не по сосудам? Что в семенниках хранятся клетки, генетически иные, нежели прочее тело? Наконец, тот неизящный, быть может, но весьма прелюбопытный факт, что крайняя плоть способом, коим крепится она к соединительным тканям, подобна скорее не прочим покровам человека, а любому участку кожи лягушки?
То-то. Знайте. Знайте и отбросьте дурацкие и неуместные здесь сексуальные ассоциации. Мужской половой член - вещица изящная, быть может, не менее, чем китайская ваза эпохи Мин, и эстетская куда как более полотен фламандского ренессанса.
Катапей, впрочем, так не думал. Особенно в те минуты, когда затаскивал снятую им на улице бабу на чердак, где оттрахать её проще, чем дома.
Но меньше всего думал он о китайском фарфоре, претерпевая то, что произошло в машинном отделении лифта. Уютное место, между прочим. Гудит и щёлкает что-то в силовых щитах, иногда шумит двигатель, неярко горит лампочка, освещая отгороженную от сумрачных просторов чердака каморку, и тепло. Тепло-то как!
Не то раскиснув, не то разомлев от просачивающегося под одежду уюта и уже раздеваясь, хотя и не столь порывисто, как собирался, Катапей потерял бдительность. И надо же такому случиться - его хуй каким-то образом затянуло в фатально сужающуюся щель между шкивом электродвигателя и тросом, несущим массу лифта.
Благо, баба попалась с редким сочетанием качеств - сердобольная и сообразительная. Спасибо ей, Катапей оказался в лечебнице.
Между прочим, тоже без приключений не обошлось. По идиотскому стечению обстоятельств машина скорой помощи почти на въезде в больницу протаранила трамвай. Извлечённые оттуда пострадавшие были эвакуированы в клинику, находящуюся на другом конце города. А пострадали они основательно.
Иногда жизнь плющит и корёжит наши души так, что вместо них остаются не то обрубки, не то протезы. Как правило, это случается в глубоком детстве - мы теперь и не помним случившегося. Стоит ли завидовать нам, таким, что у нас душа не болит?
Да, так вот о трамвае. Его водитель (как сказали бы в древности, вагоновожатый) пострадал, как ему показалось, несильно, но достаточно, чтобы обратиться сразу же в травмпункт близлежащей больницы. Той самой. И всё оказалось серьёзней, чем он думал - его положили в травматологическое отделение. В одну палату с Катапеем.
После наложения гипса вагоновожатого обследовали довольно тщательно - и обнаружили не менее тщательно скрываемый им ото всех застарелый триппер. Конечно, вагоновожатый лечил его, и не раз. Но после каждого акта лечения он возвращался к тому, что мочиться становилось щекотно, а затем и больно. Триппер мучил его почти как совесть, тем более нагрешил водитель трамвая миенно тем местом, которое было болезнью столь донимаемо.
Вот причина того, что он не то чтобы завидовал Катапею, а скорее заботливо одобрял его состояние. "Подумай", - говорил он, глядя на виниловую трубку, протянутую от изувеченной промежности соседа к стоящему под его койкой судну, - "Эта штука никогда не зачешется, на ней не заведутся мандовошки, ты никогда не подцепишь триппер, да и вообще ни одна баба не сможет тобой помыкать с помощью постели". Катапей молчал и непрерывно мочился через трубочку в судно.
Их выписали в разные дни.
Душа. Тонко и особо обустроенная, изящная нематериальная сущность. Сущность, подобно китайской вазе эпохи Мин или полотнам Рембрандта, созданная для эстетического наслаждения. Вовсе не обязательно наслаждается данной душой тот, кто ей обладает - часто как раз наоборот: так мы радуемся присутствию друзей и любимых.
И подобно трещиноватости фарфора или красок совесть, причиняя вред терзаемой ею сущности, добавляет ей цену как антиквариату. Душу же, разбитую на осколки, иные ценят настолько высоко, насколько археолог ценит осколки хассунской или халафской керамики размером с катапейку... с копейку, виноват.
Я, впрочем, полагаю, что антикварность вещи, вырванной из культурного контекста - пустые понты, ценю красоту и люблю пить кофе из целой посуды. Особенно эпохи Мин.