Я - лучший в Галактике заправщик инволютивной плазменной смазки в ходовую часть термоядерных звездолётов.
Для тех, кто не в курсе. Как бы объяснить... ясен палец, что все они фотонные. Дело в источнике этих самых фотонов. Атомных звездолётов сейчас уже мало, на них, покрытых свежим антиметеором, подсвеченных так, как они при выпуске никогда не оборудовались, и аккуратно, но заметно форсированных, рассекают людные и прочие гуманоидовые места богатые придурковатые пижоны. Аннигиляционных машин ещё мало, они стоят безумных бабок и, по-моему, все как один принадлежат Галактическим внутренним органам, хотя, может, и военным. А вот термоядерки встречаются на каждом углу, они (по крайней мере, те, что произведены у нас в Галактике) дешёвые, ненадёжные, хотя и безопасные, и уродливые, хотя и допускают конструкционную доработку пользователем - просто никто не хочет с ними возиться. Их гоняют по Галактике при любом лучевом и метеоритном фоне, доводят до полной непотребности, затем делают косметический ремонт и сбывают следующему - например, пятому - владельцу.
Наши умельцы вытворяют со своими термоядами многое - особенно застряв в подпространстве с лопнувшим парамагнитным каналом или вышедшим за поверхность рефлектора фокусом. Они способны латать канал подошвами магнитных ботинок, нарезанными в кухонном комбайне, и сутками ждать того, кто на халяву сольёт им цистерну тяжёлой воды. Но есть вещи, которые пользователю не по силам. Замену участков корпуса, например, делают только в сервисе.
Заправка инволютивной плазменной смазки в ходовую - тоже дело рук сервисов. Или таких частников, как я.
Из конторы, особенно крупной, к Вам пришлют заправочный катер, из которого даже не удосужатся выйти с Вами поздороваться двое мужиков, обычно откуда-нибудь с Веги, работающих за мизерную зарплату. Мужики одеты в униформу - единственную исправную и красивую на всём катере вещь. Плазма у них чересчур разбавлена глубоким вакуумом, но если Вы попытаетесь уличить их в жульничестве, они обязательно расскажут Вам по рации что-нибудь этакое о возникновении виртуальных пар и о том, что их вакуум самый нейтриносодержащий.
Частники - люди более приветливые и порядочные. Наверное, вынуждает конкуренция. Работаем мы по старинке, вручную. Вот, скажем, в пресловутом катере большая часть объёма занята биомеханическим хоботком - туда, куда он должен просовываться, я влезаю сам. Говорят, это опасно - да я и знаю об этом.
Я знаю, что у меня очень мужественная работа.
Никто ради инволютивной смазки не будет не то чтобы замораживать все системы, но даже глушить движок. Поэтому, заползая в канал ассенизации (в силу идиотизма проектировщиков, на холостом ходу к заборнику смазки можно попасть только так), я знаю: через метр сверху от меня, прямо за затылком, находится слив системы жизнеобеспечения. Если неосторожно проехаться по нему шлемом, весь скафандр будет в дерьме.
Полуметром дальше, уже справа, за стенкой находится участок парамагнитного канала. Если не отключить наушники, то их мембраны вдавит внутрь ушей.
Буквально через тридцать сантиметров, но уже спереди - канал внутреннего охлаждения. Пять градусов Кельвина у поверхности. Тут у меня своя хитрость: кладу поверх него подушку с горячей водой. Баллон нельзя: разорвёт, мало не покажется, осколками может пробить шлем. Подушку рвёт тоже, но её не жалко, да и не так опасно: она резиновая, тонкостенная, одноразовая. За те полторы секунды, пока вода промерзает, успеваю преодолеть этот участок.
Дальше два метра радиоактивной зоны. Тут ничего не попишешь, просто глотаю колёса после каждой заправки.
Вслед за радиацией - кусок канала, пересекаемый шиной тактового генератора нейросети. Пребывание в нём более полусекунды провоцирует эпилептический припадок со смертельным исходом. Что я, собственно, делаю со своей нервной системой, чтобы преодолеть его (а меньше чем за пять секунд ползком это невозможно), помог мне понять один нейропсихолог. Без формул не объяснишь, да и не считаю нужным; это ноу-хау. Особенно теперь.
Вслед за шиной - участок пульсирующего электромагнитного поля. Инфракрасный спектр. Печь крематория, одним словом. Проскочить его мне помогает только удача - благо, неудача закончилась бы поджариванием заживо. Я был вынужден быть абсолютно успешным.
Неудачники встречаются только в тех местах, где невезение всё-таки оставляет их в живых.
Устал я быть так удачливым. Давно хотел шанса на провал, оставляющего в живых.
Потом канал преграждает гравитационная заслонка с односторонней проницаемостью. Прямо под ней зона инвертированного пространства, где меня должно вывернуть наизнанку - кишки и кости наружу, кожа внутрь. Согласно учебникам и инструкциям, преодолеть их обе в нужную мне сторону невозможно. Как я это делаю - не знает никто. Даже я. Даже моя удача - она тут ни при чём.
Может, это знает мой нынешний шанс на провал?
И это лишь типовая конструкция, а их в Галактике не больше сорока процентов. В прочих случаях неизменным остаются лишь место, где тебя обливают дерьмом, да заслонка.
Как я узнаю, что к чему и что где? Как правило, по ощущениям, только радиацию выявляю зрительно, по искоркам в глазах.
А вот после заслонки везде одно и то же: люк в реакционную зону, через который конструкторы и рекомендовали проникать заправщикам, миновав его, попадаешь в полость, этакий зал, через который должна вести лесенка (её при сборке корабля почему-то не ставят), затем лаз, в котором разместиться можно с большим трудом, а прежде - угадать, где он находится (лесенки-то нет!), и в конце лаза - заветный заборник.
К чему я всё это рассказываю? Да так, дурацкая учительская привычка. Я ведь раньше был учителем астрономии в галактической средней школе. Был бы до сих пор, если бы не родилась дочь. Тогда у меня тоже был шанс на провал - поэтому в школе я был успешен без лишних напрягов. Да вот платят там мало.
Так вот, ёмкость с инволютивной плазменной смазкой я тащу за собой на канате, как некогда спелеологи таскали вещи по пещерам Земли. А при заправке она должна оказаться спереди от меня. Вот и подумайте, что тут нужно сделать.
Окончив саму работу, я, конечно, проделываю обратный путь. Это несколько проще пути туда: чувствам помогает память, да ещё нет проблем с гравитационной заслонкой. Правда, нужна вторая подушка с горячей водой.
Если Вы владелец термояда, то можете заподозрить меня в том, что я закупориваю Вам канал ассенизации. Неправда: первая подушка со льдом успевает испариться в вакуум к моменту, когда я подползаю со второй, второй нужно столько же времени. Вы же знаете, что такое возгонка. Кажется, то же самое делают с мясом для сухих супов.
Наконец, я выползаю в космос, опять пристёгиваюсь к фалу и добираюсь до шлюза. За ним меня ждёт заранее оговорённая сумма… виноват, ждёт клиент. Хоть я и работаю с техникой, но умение обрабатывать её хозяина для меня имеет решающее значение. И уж в этом деле я всегда пользовался шансом на провал - поэтому при общении не матерюсь, как ползая по каналу, а легко и лучезарно улыбаюсь.
Изредка я благосклонно делаю скидку с намеченной суммы, чаще назначаю надбавку, но обыкновенно беру то, о чём договорились заранее. От десяти до тридцати галактических единиц плюс плазма за счёт клиента и, более того, купленная его руками. Да, на сервисе с Вас возьмут меньше, да только инволютивная смазка с ослиной мочой пополам и того не стоит.
Жаль, что Вам всё равно придётся, скорее всего, обращаться туда.
Последний год я много думал о том, как плохо быть лучшим. Лучший в целом, значит единственный в важных деталях. К примеру, одни из наших, чтобы пройти заслонку, тащат с собой нейтрализатор гравитации, и если Вас заправят так раз шесть-семь, гравигенная система звездолёта начинает барахлить. Представьте себе: Вы принимаете душ, и вдруг под кабинкой возникает локальное поле в три «же» интенсивностью. Каждая капля воды вызывает микроушиб на Вашей коже, да и Вам нелегко. Оно Вам надо?
Другие преодолевают печь крематория с охладителем. А частицы антифриза, между прочим, разъедают стенки канала и портят шину тактового генератора. Я не хочу даже представлять себе, что может случиться, если нейросеть потеряет такт в момент перехода корабля в подпространство… Хотя мог бы теперь расписать это подробно.
Лучший в целом, значит единственный в важных деталях. А единственный – значит, те, кто об этом знает, всегда готовы сказать: «Ну, давай, Михалыч, никто кроме тебя! Галактика-мать зовёт! Клиент нас с говном съест, если мы ему груз к сроку не доставим».
«Мы» – это не они. «Мы» – это они плюс я. На мне тоже повисает ответственность за их бизнес.
Ну а те, кто о вышесказанном не знает, норовят заплатить столько же, сколько платили бы сервису, и задают обижающий меня вопрос: «А что ты такого особенного делаешь? Кто ты такой? Ты – заправщик. Вот и заправляй».
Кто я такой? Я лучший в Галактике заправщик инволютивной плазменной смазки в ходовую часть термоядерных звездолётов. Только это не значит, что я её в неё заправляю.
Эзоп, кажется, писал вот что. Почему заяц бегает быстрее лисы? Потому что заяц рискует жизнью, а лиса всего лишь обедом.
Я - лучший в Галактике заяц. Но я хочу быть лисой. Я хочу иметь шанс потерять свой обед.
К концу этого года я понял, что все мои мысли о лучшем относятся только к определённому разряду профессий. К тому, в котором важен конечный результат, а не процесс. А главное, к тому, где этот результат однозначно определён. В том числе и в денежном эквиваленте.
И вот теперь самое время, пожалуй, рассказать о том, что такое нейросеть звездолёта.
Не буду подробно останавливаться на истории вопроса: то, что компьютерная сеть оказалась эффективной в хранении и передаче информации, но никудышной в принятии решений, знают все. А при навигации в подпространстве решения принимаются ежесекундно. И кораблём надо управлять не так, как древний вертолётчик штурвалом своей любопытной, но неуклюжей машины, и даже не так, как древний сервер локальной сети сетевым принтером.
Вот, например, когда Вы сейачс читаете эту фразу – как Ваш мозг управляет движением глаз? На какую долю секунды дольше он дал им команду задержаться на слове с опечаткой, почему теперь, когда Ваши глаза проехали-таки мимо, снова скомандовал вернуться к нему хотя бы на миг? Либо наоборот, настойчиво продолжать чтение? И как он смог всё-таки понять его смысл правильно?
Всё это отличается от связи компьютера с принтером очень сильно, и ещё сильнее от связи вертолётчика и штурвала. Ни принтер, ни штурвал не умеют реагировать на смысл, а вертолётчик и сервер не могут его сообщить этим устройствам. Ну, а звездолёт должен реагировать на смысл происходящего вокруг.
Помнится, для этого на заре космонавтики существовали центры управления полётом. То есть, я-то этого не помню, конечно, но в школьной программе по астрономии такой факт отмечен. И управляли полётом из этого центра люди. Сотни людей. А ведь это Вам было не подпространство.
Так вот, нейросеть звездолёта – это те самые несколько сот человек. Или один сверхчеловек. А если это сверхчеловек, то у него с лёгкостью возникают сверхпроблемы.
При решении этих сверхпроблем результат может оказаться самым неожиданным – помимо того, конечно, что сама проблема решена. Пути решения тоже случаются необычными; иногда может показаться, что нейросеть на этом пути становится шизофреником. Ну, и оплата произведённых работ – сами понимаете.
И лучшим в этом бизнесе стать нельзя. Потому что как Вы поймёте, кто лучше – Бах или Моцарт? Бор или Эйнштейн?
Впрочем, мне до Баха с Бором срать да срать. Я, лучший в Галактике заправщик инволютивной плазменной смазки в ходовую часть термоядерных звездолётов, опять начал жизнь заново. Я занимаюсь исправлением тактовых генераторов и постепенно осваиваю смежное искусство – налаживать полноценную работу датчиков слежения за метеоритным фоном.
Я уже добился того, что не рекламирую себя. Клиенты прилетают ко мне сами. Пока это частники на термоядах. И я вовсе не жду ничего сверх этого, я просто нахожусь в спокойной уверенности в том, что люди из внутренних органов или военные рано или поздно точно так же прилетят ко мне сами на своём аннигиляционном крейсере. Не как к лучшему – как к одному из круга лучших.
Иначе и быть не может.