До конца рабочего дня у меня все валится из рук. В семь я выхожу из здания издательства. Опять темно. Меня встречает луна, смотрит холодными глазами. Становится зябко.
В метро давка. Пьяненький мужиченка, наваливаясь на соседей, и, дыша перегаром, долго и внятно объясняет, что он думает о таких типах, как я, которые сидят на горбу у этого мужичка, ничего не делают, лишь толкаются по метрам. В его голосе звучит неподдельное классовое негодование. Не связываюсь. Стою, забившись в угол и прикинувшись статуей командора.
Я дома. Ужинаю и сажусь добивать халтурную статью. В одиннадцать, опасаясь помешать «больной» мамочке, звоню Вике. Ее мама, на удивление бодрым голосом, рапортует, что Вики нет дома, что она черте где шляется и, что по сравнению с октябрятским возрастом, Вика слушает ее гораздо меньше, и что вообще…Внимательно выслушав всю эту галиматью, я прощаюсь и с облегчением вешаю трубку.
- Вот тебе на… А жаль…
Ну что ж, на сегодня хватит, Надеюсь, я скоро усну.
Луна. Все тонет в ее свете. Ночь полнолуния. Лунный свет приобретает объем, запах. Я чувствую его мятный привкус. Луна вливается через поры под кожу, взламывает черепную коробку и ест мой мозг. Луна кричит. Древний полеалогический вой рвет мое тело. Серебряное течение захватывает и несет на своих волнах. Боль… Болит все тело. Болят кости, кожа, волосы. Каждая клеточка корчится от ужаса. Одеяло отброшено. Подушка валяется на полу. Простыня скручена в промокший потом жгут. Я не могу больше. Надо встать и включить свет. Последними усилиями я открываю глаза и тяну руку к выключателю… Я вижу ее в лунном свете. Это не рука. Покрытая шерстью лапа, тонкая и сильная. Боже мой, что это? Из подушечек выдвигаются страшные крючковатые когти. Я срываюсь с постели и первое, что я вижу в зеркале – мои глаза. Они светятся. Из зеркала на меня смотрит огромный волк. Пол уходит у меня из-под ног, но я успеваю включить свет.
Я стою перед зеркалом, и холодный пот струится по телу. Что это было? Стараясь сдержать трясущиеся руки, закуриваю. Задыхаясь, мну сигарету в пепельнице и выключаю свет. В зеркале – волк. Шерсть стоит дыбом. Щелкает выключатель – волк исчезает. Я приближаю лицо к зеркалу и вижу, как желтые глаза темнеют и превращаются в карие. Не выключая свет, я залезаю в постель, натягиваю на голову одеяло. Как в детстве. Я отгорожен от всего темнотой. Я в домике. Луна меня не достанет.
На работу я все-таки успел. Впритык. Зато вошел в издательство вместе с главным редактором. Протянув сухую жилистую руку, он ехидно осведомился:
- Опаздываем, Глеб Владимирович, а?
Если была такая болезнь «дисциплиномания», то он, по-видимому, не избежал бы летального исхода. Однако, слово «мы», употребленное во множественном числе, было с его стороны явным просчетом.
- Ну что вы, Юрий Александрович, у нас с вами еще целых полминуты.
Для убедительности я постучал пальцем по циферблату. Главный сделал вид, что удивлен, мы раскланялись и я побежал в свою редакцию, перепрыгивая через две ступеньки.
продолжение следует...