Леликова квартира встречает меня оглушительным лаем. Атос, Леликов доберман, вырывается из комнаты в коридор, бросается ко мне и, вдруг, поджав хвост, пятится назад, смешно выворачивая лапы. Начинает скулить. Лелик смотрит удивленно, берет его за ошейник, бесцеремонно заталкивает в комнату и закрывает дверь. Мы, наконец, здороваемся, и я прохожу на кухню. У Лелика, как и у меня, однокомнатная квартира. Даже планировка почти такая же. Но здесь каждый предмет несет на себе отпечаток очаровательной мужской безалаберности. Лешка идейный холостяк и это чувствуется в устоявшемся табачном запахе, который, кажется, впитали в себя стены. Он ставит на стол, принесенную мною бутылку коньяку и достает из холодильника венгерские маринованные огурчики, уже нарезанную колбаску, пробует вилкой картошку, которая варится в кастрюльке на плите. Все это он делает быстро, по-хозяйски солидно и аккуратно. При этом успевает курить и рассказывать свежий анекдот. Под конец он достает еще одну бутылку. Тоже коньяк, но на этот раз армянский. Рядом с моим азербайджанским - он олицетворяет высокие идеалы интернационализма на отдельно взятом столе. Чокаемся, коньяк сначала обжигает, затем разливается по телу теплой истомой. Мы едим. Лелик разливает по второй. Мы курим, и он рассказывает смешные истории про племянницу, поступившую в этом году в медицинский. Я рассказываю ему про Альку и он разражается радостным негодованием. Лелик дразнит меня «дедкой», бормочет в усы, что не желает иметь ничего общего, с такой старой перечницей, как я. Мы смеемся, и он провозглашает тост за счастье Альки и своих детей, которые у него где-нибудь да есть.
Наконец, я решаюсь.
- Леш, скажи мне, как профессионал, я похож на психа?
- Конечно, - не задумываясь отвечает он, - мы все похожи на психов в этой юной, прекрасной стране.
Я рассказываю ему обо всем, что происходило со мной в последнее время. Он смотрит внимательно.
- Нет, если серьезно на идиота ты не тянешь. А все остальное уже из области философии. Черт его знает… Видел, как Атос тебя испугался?
- Погоди, но ты же врач, тогда кто мне…?
- А кто мне объяснит, что такое человек? – перебивает меня Лешка. – И вообще, что такое жизнь?
Он вертит в руке рюмку.
- Знаешь, Глеб, когда-то мне все было ясно. Человек – он как машина. Только очень сложная. Разладилась – подкрутил, починил, завел – и дальше работает. Может и совсем сломаться. Что поделаешь… А потом у меня на столе умер больной, первый, и я ничего не смог сделать. И я умру, и ты, между прочим, тоже. Что такое жизнь, Глеб? Прыжок из пустоты в пустоту? Зачем?
- Но ведь того, что со мной, не может быть на самом деле, елки-палки, - почти кричу я.
- На самом деле? На самом деле не может. Помнишь у Лема рассказ. Два черных ящика, в каждый заложена программа. Один представляет себя девушкой, другой – молодым человеком. Они живут, любят, ссорятся. На самом деле. Это реальность. Смотри, Глеб, элементарная цепочка: небытие – бытие – небытие. А дальше все? Не диалектично. И главное небытие относительно чего?
- Леш! Это у Шекспира в «Гамлете»… «уснуть, забыться, умереть, и видеть сны. Какие сны? Вот в чем разгадка…». Значит обратная сторона небытия – новая реальность?
- Ага, - Лелик раскупорил вторую бутылку, - и вообще, все упирается в первичность бытия или сознания. Сплошной субъективизм. Учил в институте? Давай напьемся.
- С удовольствием. Нет, все-таки мы все немного того. А я тебе что говорил? Давай рюмку.
окончание следует...