Серый день продолжал такое же невзрачное утро. Краски будто исчезли вовсе. Небо, крыши, дорога - казалось это не вид из окна, а большая чёрно-белая фотография на стене. Тягостное ожидание чего-то неизбежного угнетало. Обещанный дождь никак не хотел начинаться. В это время, время межсезонья, ветер как обычно гонял пыль и остатки песка, которым зимой посыпают обледенелые тротуары. "Город призрак",- подумалось мне. Редкие прохожие попрятали свои серые лица в воротники. Наконец настал час обеденного перерыва, но при таких обстоятельствах выходить на улицу совсем не хотелось, поэтому обед был ограничен чаем с завалявшимся с прошлой недели сухарём.
Чтобы не смотреть на убогую трапезу, я смотрю в окно. Из него хорошо просматривается река, до середины которой долетит редкая Но впрочем, не видно никаких птиц, сейчас на ней пустынно и даже на мосту нет движения. Невидимый сухарь хрустит на зубах. Ощущения крайне неприятные, дробный звук отдаёт в голову и позвоночник. Хотя нет, сухарь здесь ни причём. Какой-то шум исходит извне, дрожь проникает сквозь стены и металлопластиковые окна. Землетрясение?
Неизвестное всегда пугает. Стою, не шевелясь, сухарь и кружка будто срослись с ладонями. В сведённых судорогой пальцах пульсирует, похолодевший жизненный сок. Необъяснимый шум нарастает, и это уже не гул, а невыносимый рёв. На мосту появляется тяжелая техника грязно-зелёного цвета. Это огромные тягачи, что перевозят ракеты. Но сейчас они везут что-то совсем иное. Под необъятным брезентом угадываются сложные формы, нет, это не ракета. Немного отпустило, но сердце продолжает бешено биться. Зачем они остановились, может ракета всё же? Словно услышав мой вопрос, брезент начинает спадать, обнажая крутые бока женской фигуры. Это гигантская статуя, лежащая горизонтально. Я её знаю, но сейчас она безоружна. Мощные с металлическим блеском руки подняты над головой, будто для защиты. Страх отступил, появилась, щемящая сердце жалость к этому поруганному стальному телу, бесстыдно оголенному на холодном ветру посреди моста, словно у позорного столба. Зачем они свергли её с пьедестала, зачем отобрали меч и щит? Слёзы льются из моих глаз, стекают по щекам и подбородку, и, капают в кружку с остатками остывшего чая. Я рыдаю горько и безутешно.
Эти негодяи сбросили её с моста, думая, что она без промедления утонет. Как бы ни так, сестра волгоградской богини не сразу погрузилась в воду. Ещё пару раз её подбросило вверх и в какой-то момент показалось, что она взлетает. Это, ударившись о каменистый берег, спружинил металл. И даже оказавшись в воде, она не исчезла. Правый бок исполинки оказался под водой, а левый - над поверхностью реки, составляя препятствие течению и образуя буруны. Даже в этом положении она осталась памятником, но уже не славных побед, а людского предательства и позора. Всё кончено. Сухие крошки изрезали пальцы в кровь. Во рту пересохло. Я делаю глоток из холодной чашки - вкус горечи и соли.