Послевкусие слов остывает во вдохе молчаньем,
И ушедшую грусть не словить замерзающим пальцам.
Город в дымке застыл поседевшим ночным изваяньем,
Козырьками домов салютуя снежинкам-скитальцам.
Там проходят какие-то проводы, шепчут молитвы,
Как осанна безлюдному небу гудят провода.
Мы по контуру лиц рассмотрели чужие субтитры,
Это так невозможно легко уходить навсегда.
Кто остался в изящной поземке нечаянной бури,
Одинокой свечой растворился в густой полутьме.
В этом кварце зеркальном тревога и вера уснули,
Даже бог подивился невиданной здесь чистоте.
Расправляют архангелы перья, заносит все снегом,
По щекам, словно горькая соль, покатился хрусталь.
Нехеления вечной зимы управляет усталым пробегом
Своры Дикой Охоты, держа изумрудный кецаль.
То ни свет и ни тьма только звуки рожденного мира,
Грозно-зимние ветры в душе тонко тянут за нить,
Хоть на долю секунды, молчи, беспризорно-эолова лира,
Дай забыть, что другой половине меня никогда не ожить.