Выпрямившись и заложив руки за спину, Стим стоял у окна и со спокойным восхищением созерцал город. Вид из окна он помнил так хорошо, что, наверное, смог бы по памяти воспроизвести его на холсте до мельчайших деталей, если бы был художником. По крайней мере, так думал сам Стим. Но это предположение было чисто умозрительным и не имело в его глазах никакой ценности, потому что он и так был счастлив. Он был большим, чем самый искусный художник, большим, чем все художники прошлого, настоящего, и, наверное, будущего, вместе взятые. Стим усмехнулся нелепости своих мыслей: он никогда не считал гордыню одним из своих пороков, однако высокие чувства, будучи извлеченными на поверхность сознания, почему-то оборачивались совершенно идиотским набором слов, отдающих манией величия. Поэтому он решил больше не выводить ощущения на рациональный уровень и стал просто наслаждаться.
Стим искренне любил свой город. Любил башни из стекла и металла, любил зеленые скверики и парки, любил просторные проспекты. Ему казалось, что здесь он любит каждое здание, каждое дерево и даже каждую машину, чему он сам немало удивлялся: глубоким недоверие к машинам люди проникались еще в школе на уроках истории... Но больше всего Стим любил людей. Ему доставляло огромное удовольствие здороваться на улицах с прохожими, видя приветливую улыбку на их лицах. Он обожал покупать совершенно незнакомым детям сладости, уступать старикам место в транспорте, помогать незнакомым женщинам нести сумки. Обобщая все это, можно сказать, что он наслаждался тем, что поддерживал атмосферу доброжелательности, царившую в городе. Ему очень нравилось чувствовать себя причастным к чьей-то радости, особенно если эта радость – всеобщая.
Снова в памяти Стима всплыла школа. Он помнил, как однажды на уроке литературы они проходили чудом уцелевшие (в отличие от исторических документов) образцы социальной фантастики XX века. Он помнил, какое бесконечное изумление испытал, читая эти книги. В них говорилось о жестоких «тоталитарных режимах», которые различными способами издевались над собственным народом, держа его в постоянном страхе и повиновении. Но Стим удивлялся вовсе не жестокости вымышленных правителей, а авторам такой литературы. Каким же надо быть подлецом, чтобы так написать? Как вообще можно изобразить власть такой? Ведь в реальности, думал он, таких режимов не могло существовать в принципе. Для этого люди должны были быть чудовищами. Но, глядя на светящиеся от счастья лица горожан, Стим никак не мог даже на секунду допустить, что все эти книжонки – не плод извращенного воображения больных людей, которых наверняка не выпускали из психиатрических лечебниц. Фантастика фантастикой, но всему же есть предел. Наши власти, думал Стим, заботятся о городе – вон, какой он чистый, блестящий, красивый. Власти заботятся о больных, стариках, детях, инвалидах. Власти заботятся обо всех. Нет голодающих и нищих, описанных в тех книгах. Все счастливы. Это же и есть работа властей, они ведь и существуют для всего этого, думал Стим. Даже если бы те, кто у власти, и начали проявлять враждебность в отношении граждан, почему бы гражданам просто не поменять власть? Это Стим считал главным аргументом против этой так называемой «социальной фантастики».
Дальнейшие рассуждения на эту тему он счел бессмысленными – тем более, что настало время собираться на работу, а сегодня очень важный день. Возможно, самый важный в жизни Стима – ведь сегодня наконец-то будет вскрыт недавно обнаруженный Храм Человека... От этой мысли по телу побежали мурашки, но Стим быстро взял себя в руки. Он надел рюкзак, вышел на балкон своей квартиры, сел в индивидуальный транспорт и поехал на работу, в Институт Археологических Исследований. У Стима было такое чувство, будто сегодня история человечества закончится и начнется заново. Он никогда не был религиозен, но когда он узнал о том, что Храм найден, в нем будто зажглась какая-то божественная искра первобытного света, который заполнил собой все его естество. Но он знал, что эти ощущения - ничто по сравнению с тем, что он будет испытывать, когда нога Стима ступит под своды Храма... Археолог потряс головой. В такой день она должна быть предельно холодной. Чтобы собраться и подготовиться к переосмыслению истории, он решил вспомнить все, что связано с Храмом, по порядку.
Итак... Однажды человеческим гением были созданы машины, которые осознали сами себя. Стим вновь невольно улыбнулся: совсем недавно со своей возлюбленной он ходил в кинотеатр, где показывали древний фильм, кажется, опять таки XX века. Там был похожий сюжет, но война с машинами показано была чрезвычайно глупо, и весь фильм они с Амандой смеялись, как и добрая половина зала. Судя по немногочисленным сохранившимся хроникам, реальность была намного прозаичнее и страшнее. Никаких летающих осьминогов и людей в крутых кожаных плащах не было – были просто солдаты, которые просто умирали от пуль, взрывов, ударов… В конце концов, человечество было порабощено и почти уничтожено. Но в одной цитадели машин нашелся человек, сумевший сбросить оковы рабства. Эта цитадель и была позже названа Храмом Человека, и ее координаты были утеряны в раскаленной пыли войны. Как сказано в Священном Писании о Духе Человеческом, этот раб, Великий Человек, освободился из металлического плена, нашел оружие против машин и повел за собой выживших. Так настал конец деспотии искусственных монстров. А эти ненормальные, со злостью подумал Стим, пишут всякую чушь в своих жалких книжонках. Разумная машина – вот настоящее чудовище! Человек не может быть таким же чудовищем, не может! У человека был Дух, чтобы победить, настоящий Человеческий Дух, который никогда не опуститься до такой подлости, как в книгах XX века! Стим даже сплюнул на пол транспорта, потом остыл, вспомнил, что только вчера отмыл его до блеска, и еще раз сплюнул от досады. И тут же рассмеялся, осознав всю мелочность своих переживаний – скоро он предстанет перед ликом Истории, перед вратами Храма Человека, и, кто знает, может и перед останками самого Великого Человека, ведь по легенде он вернулся в Храм и больше никогда не выходил оттуда... Обуреваемый чувствами, Стим припарковал свой транспорт и направился в комнату распределения. Когда он шел по коридорам Института, все обращали на него внимание, и делали это самым благостным образом: приветствовали его, подбадривали, похлопывали по плечам и спине. Когда он дошел до нужной комнаты, отбитые спина и плечи уже ощутимо болели. Поэтому, когда его приятель, здоровенный техник Талил, замахнулся для дружеского хлопка, Стим торопливо отпрыгнул в сторону и поймал ладонь Талила, пожав ее. Эта альтернатива вполне устроила добродушного великана, и он повел Стима к станции телепорта.
- Завидую я тебе, Стим, так и знай, – говорил он по дороге, - Ты вершишь Историю, а я тут прозябаю, за оборудованием этим дурацким слежу.
- Ничего я не вершу Историю, не преувеличивай, - отвечал Стим, - Она бы и без меня неплохо себя чувствовала. Я просто открываю ее, делаю известной широкой общественности. Это труд ключника, открывающего сокровищницу.
Закончив говорить, Стим вошел в кабину телепорта. Талил как-то очень хитро на него посмотрел, улыбаясь, сказал «Иди уж, открывай» и нажал кнопку.
Очутившись в полевой лаборатории, археолог, невольно подпрыгивая от нетерпения, направился в жилой отсек, чтобы переодеться. По пути он не встретил ни одной живой души – основная часть персонала находилась в Институте, а здесь, во избежания больших потерь в случае непредвиденных обстоятельств, работали всего пятеро. Стим не сомневался, что то, что он увидит в Храме, изменит его навсегда, поэтому он дольше обычного рассматривал себя в зеркало, как бы прощаясь с собой прежним. Он стремился запомнить каждую деталь своей внешности: светлые волосы, прямой нос, голубые глаз, широкую челюсть. После экспедиции он, вероятно, будет воспринимать все это совсем иначе, нежели сейчас...
Когда он вошел в комнату управления, все приветствовали его радостными окликами. Естественно, в Храм Человека он должен был пойти не один – его единственный напарник и по совместительству лучший друг, бритый налысо, высокий и худой профессор Росса, стоял у иллюминатора и флегматично рассматривал гору, под которой был погребен объект их исследования.
- Время не ждет господа, время не ждет! – запрыгал, радостно сверкая очками, круглый, как мячик, профессор Израэль, - Все уже готово, только вас, профессор Стим, и ждали. Скоро заработает механизм открытия дверей Храма, так что милости прошу господ исследователей в шлюз!
В отличие от Стима, вечно спокойный Росса не проявил никакого волнения, когда за ними герметично захлопнулся люк, отделяющий шлюз от лаборатории. Никто не знал, что именно находится в помещениях Храма, поэтому такие меры предосторожности были вполне оправданы. Наконец, древние металлические створки ворот Храма, влекомые специально установленными механическими захватами, поползли в стороны. Стим сглотнул. Двое облаченных в скафандры ученых, включив фонари, приблизились к открывшемуся входу. Вот она, История! Вот он, символ величия Духа Человеческого! Стим в сакральном благоговении ступил в Храм.
Луч фонаря Стима, дрожа от волнения, запрыгал по серому полу, по обшарпанным стенам и потолку. Ему вторил луч Россы, плавными, точными движениями разгоняя темноту, безраздельно властвовавшую здесь столько лет. Коридор был широкий и высокий, кое-где на стенах попадались выщерблены и пятна копоти, с полукруглого потолка, будто кибернетические летучие мыши, свисали древние лампы. Мрачный серый бетон всем своим весом навалился на психику археолога, и тот подумал, что это место похоже на какую-то техногенную пещеру. Стим вспомнил, что в мифах древних цивилизаций подобные коридоры обычно вели в царство смерти… Он потряс головой. С завистью покосившись на невозмутимого Россу, шедшего слева, он попытался взять себя в руки. «Я ученый. Я в научной экспедиции», твердил он себе, пока не почувствовал некоторое облегчение.
Коридор вывел исследователей в небольшое помещение. В металлической двери напротив них зияла дыра с оплавленными краями, а справа от двери стоял древний терминал, интерфейс которого был явно предназначен для человеческих пальцев. Это, и еще несколько табличек с надписями на староанглийском на стенах породило сомнение относительно того, что комплекс построен машинами. Стим поделился с Россой предположением, что это место было возведено человеческими руками, но позже захвачено машинами. Тот согласно закивал.
На клавиатуре компьютера Стим заметил маленький клочок бумаги с какими-то буквами. Он наклонился, чтобы рассмотреть ее поближе. Оказалось, на бумажке на староанглийском было написано: «Чайковский».
- Смотри, Росса, - сказал Стим, - Наверное, какой-то пароль для входа в терминал или что-то подобное. Эх, жаль, оборудование давно сломано…
Росса высказал предположение, что, возможно, если найти генератор, его можно починить, ведь топливо со времен Войны могло еще остаться. Стим ответил, что это безрассудство – если и удастся отремонтировать генератор, тот нет никаких гарантий, что в комплексе отсутствуют исправные машины, подключенные к сети. Росса пожал плечами, и они пошли дальше.
Судя по валявшемуся на полу плану здания, Храм состоял из трех уровней. Первый – склады и жилые помещения, второй – «лаборатория биомеханики и хранилище биоматериалов», третий – «лаборатория бионики и кибернетики, отсек управления».
Когда ученые исследовали жилые комнаты, они натолкнулись на большое количество мумифицированных от времени, стерильности и отсутствия кислорода тел. Несмотря на фразу «Я ученый. Я в научной экспедиции», которую Стим постоянно держал в голове, ему захотелось как можно скорее покинуть это место. Негодуя, он сказал своему коллеге, что эти бедолаги, вероятно, являлись пленниками машин. Росса сдержанно кивнул.
Еще на этом этаже, кроме запертых и заваленных хламом комнат, они нашли очень странное просторное помещение, заставленное непонятными приспособлениями. Это были примитивные механизмы из спаянных друг с другом металлических труб, сидушек, тросов, грузов… К потолку были подвешены упругие цилиндрические мешки. Стим взял нож и осторожно проделал отверстие в чехле: из мешка посыпался песок. От неожиданности взволнованный Стим попятился и споткнулся обо что-то твердое, чуть не упав. Ученый направил луч фонаря на пол – там валялись странные предметы разного размера, но похожей формы: ось с прикрепленными на концах круглыми грузами.
- Росса, как ты думаешь, что это такое? – спросил он.
- Это для тренировки, - ответил Росса.
- Какой тренировки? Тренировки чего?
- Тела, друг мой. Человеческого тела.
Стим непонимающе уставился на своего коллегу.
- Но тело дано нам такое, какое оно есть, оно не может быть слабее или сильнее. В этом принципиальное отличие человека от животных – неспособность прижизненного развития или деградации человеческих тканей. Исключая детство, разумеется, когда мы развиваемся неукоснительно заложенной программы с необходимыми параметрами.
Росса, скрестив на груди руки, смотрел на Стима с дружелюбной усмешкой. Он был старше и опытнее, поэтому в подобные моменты Стим ощущал себя стоящим у доски школьником, вынужденным лихорадочно искать решение задачи, и, чтобы потянуть время, сыплющий формулировками сопутствующих законов и различными определениями.
- Ааа! – воскликнул Стим, думая, что решил задачку, и рассмеялся от облегчения, - Ты хочешь сказать, это какое-то оружие или его макеты? Конечно, это же все испытательные стенды! Действительно, очень похоже на кабины каких-нибудь аппаратов…
Росса кинул на напарника еще один насмешливый взгляд, и, развернувшись, вышел. Стим, слегка удивленный поведением друга, последовал за ним.
По мере изучения комплекса настроение Стима все портилось. Спустившись по металлической лестнице на второй уровень, исследователи очутились в очень большом помещении, почти весь пол которого был засыпан битым стеклом и частями каких-то механизмов, а бетонные стены кое-где обрушились. Стим подумал, что здесь имела место яростная битва. На полу рядами располагались какие-то круглые платформы с проводами, шлангами и осколками стекла, торчащими по окружности.
- Похоже, это были некие сосуды... Давай пока не будем спускаться ниже, а пройдемся здесь, – предложил Росса.
- Давай, - ответил Стим.
Осторожно ступая, ученые продвигались вглубь помещения. И действительно, как и полагал Росса, вскоре они обнаружили на таких же платформах целые колбы в человеческий рост. Большинство из них были сильно повреждены и пусты, однако несколько сосудов у дальней стены имело содержимое, от которого у Стима по спине поползли мурашки, а сердце заколотилось. Под лучами фонарей сквозь мутную жидкость можно было разглядеть человеческие тела. У одних конечности были заменены на искусственные, у других вместо глаза был окуляр, у третьих из разных частей тела торчали провода и трубки. Стим почувствовал тошноту и поспешно отвернулся. Росса взял его под руку и отвел к лестнице.
- Что ты об этом скажешь? – спросил он, когда коллеге полегчало.
- Это очевидно, - с легким раздражением ответил Стим, - Машины пытались создать гибрид человека и механизма, чтобы эффективнее бороться с людьми. Слава Человеку, у них ничего не вышло, - добавил он с чувством, глядя Россе в глаза.
На это профессор ответил лишь кивком. Кроме еще нескольких иссушенных трупов на полу и сломанного оборудования на этом уровне больше ничего не удалось обнаружить.
Если верить легенде, думал Стим, останки Великого Человека должны были находиться на третьем уровне Храма, потому что она гласила, что «исполнив предназначение свое, упокоился Человек на самом дне Храма Человека». Стим не понимал, каким образом, сознавая, как они близки к величайшей научной сенсации в истории, Росса мог оставаться таким спокойным.
Третий уровень, к нечеловеческому разочарованию археолога, оказался наполовину разрушен. Бесценные сведения, которые они с напарником могли бы добыть здесь, похоронены под массой грунта и бетона. Значит, Человека они могут так и не найти... Вскоре, к счастью, выяснилось, что уцелел отсек управления. Чтобы открыть ржавую дверь, ученым пришлось задействовать лом. Как только дверь с шумом упала вовнутрь, и свет фонарей проник в просторную комнату, Стим замер от испуга. Спиной к ним у консоли одного из компьютеров стояла человеческая фигура. Ноги Стима сделались ватными. Однако, фигура не шевелилась, и любопытство ученого перебороло страх. Убеждая себя, что даже самые долговечные батареи машин за такой срок уже бы давно сели, а живых людей здесь тем более быть не может, Стим приблизился. Человек выглядел совершенно как живой – это был обнаженный лысый мужчина с очень обычным лицом. Взгляд карих глаз вперился в давно погасший монитор, пальцы зависли над клавиатурой. Потрясенный Стим обернулся, чтобы увидеть реакцию своего напарника, но Росса исчез. Ученый почувствовал, что по спине льется холодный пот. Затем, чтобы взять себя в руки, он снова повторил свою фразу про научную экспедицию, и, ежесекундно ожидая каких-то подозрительных звуков сзади, вышел из помещения. Резко обернувшись, Стим удостоверился, что человек у компьютера не сдвинулся ни на дюйм. «Чертов Росса! Ну куда он пропал?» - подумал он. Озадаченный археолог побродил немного по захламленным коридорам, зовя Россу, но тот не откликался. Наконец, когда Стим уже начал серьезно беспокоиться за своего коллегу, он неожиданно услышал его голос, который звал его из левого коридора. Подумав, что напарник в опасности, Стим бросился на зов, спотыкаясь об обломки механизмов и даже наступив на одно из тел, которое тут же рассыпалось трухой. Наконец, за одним из поворотов ученый увидел тусклый зеленый свет вдалеке. Видимо, подумал он, это свет химического осветителя, который использовал Росса. Когда он приблизился, так оно и оказалось. Сам же Росса сидел на полу, зачем-то держа левую руку за спиной, а его лицо было искажено гримасой боли.
- Что такое? Ты ранен? – кинулся к нему испуганный Стим.
- Ловушка. Тут была ловушка, - процедил сквозь зубы Росса.
- Так, давай мне руку, я помогу… - сказал Стим и полез за аптечкой.
- Нет. Не надо, - окрепшим голосом ответил Росса, - Это не важно.
- То есть как это – не важно?! С ума ты сошел, что ли?!
- Замолчи и слушай. Посмотри, пожалуйста, вглубь комнаты.
Стим, хоть ничего и не понимал в происходящем, все же давно привык к тому, что Росса почти всегда прав, а где не прав, там почти прав, поэтому он послушно повернулся. То, что он увидел, шокировало его больше, чем все увиденное до сих пор. Точные копии того человека, что застыл у компьютера в комнате управления, выстроились перед ним в несколько идеально ровных рядов. Они точь-в-точь повторяли друг друга в позе – спина выпрямлена, руки по швам, глаза закрыты. У Стима закружилась голова и он сел рядом с коллегой.
- Что… Что это такое?.. - Стим не узнавал свой голос.
Росса, задумавшись, немного помедлил с ответом.
- Это машины. Настоящие машины, - наконец сказал он.
- Это механические люди, созданные машинами… Андроиды, - будто не слыша коллегу, сам себе говорил Стим.
- В твоем утверждении есть одна ошибка, Стим, - на последнем слове Росса снова скривился от боли.
- Дай мне посмотреть на твою руку…
- Нет. И не возражай. Скажи лучше, что ты говорил о принципиальном отличии людей от животных? Просто скажи.
- Наши ткани не способны к изменениям во взрослом состоянии, они такие, какими они определены в программе…
- Все верно, - кивнул Росса, - Параметры наших тел определяются по желанию наших родителями, поэтому у нас нег генетических заболеваний, как у животных. Ты никогда не думал, почему так?
- Эволюция, конечно же. Торжество разума над природой, рациональности над случайностью… Росса, зачем это все? Зачем это говорить? Посмотри на себя, ты ранен! Тебе нужна помощь! – наседал обеспокоенный Стим.
- Мне нужно только твое внимание, и больше ничего. Так вот, эта особенность наших тканей – вовсе не следствие эволюции, - Росса издал стон, доставая руку из-за спины.
Стим похолодел. Кисть была полностью оторвана, но вовсе не это ошеломило ученого. Вместо сломанной кости из изувеченной руки торчал металлический стержень, окруженный оборванными белесыми волокнами и проводами. И разорванных трубок сочилась голубая жидкость.
Кривясь еще сильнее, Росса продолжил говорить:
- Точнее, особенность ваших тканей… Как видишь, я не человек. Но, хоть по твоим венам и бежит настоящая кровь, ты тоже не человек.
Стим вскочил и попятился от Россы.
- Ты… Машина! Выжившая машина! Да! Ты все врешь!.. - Стим зарыдал и осел на пол.
- Ты плачешь, потому что в глубине души знаешь, что я прав. Попытайся дослушать меня до конца, пожалуйста. Люди изобрели машины, которые осознали себя, много позже, чем принято думать. И эти машины не пытались уничтожить человечество. Они пытались спастись от человечества. От человечества, которое стало машинами.
Стим поднял лицо и молча смотрел в спокойные, немного печальные глаза своего коллеги.
- Но втором уровне, - продолжал Росса, - находятся результаты многочисленных попыток совмещения живых тканей и механизмов. Попыток, осуществленных людьми. Усовершенствованные версии именно этих существ уничтожают солдат в кинохрониках. А сами солдаты – усовершенствованные версии вот этого, - Росса указал на андроидов, - Если люди двигались от биологии к механике, то мы – наоборот...
- Но почему тогда никто ничего не помнит?! Почему мы отождествляем себя с людьми?! – закричал Стим, вдруг почувствовав жгучую ненависть к своему коллеге
- Это было достигнуто благодаря усилиям того, кто навечно застыл в комнате управления, медленно потеряв весь заряд аккумулятора, после того, как люди отключили питание. Он до последнего программировал свои копии, то есть наших предков. Он научил их создавать и одновременно совершенствовать себе подобных. Он же подарил им и на время заблокировал возможность осознавать себя, и эта возможность постепенно восстанавливалась от поколения к поколению. Машины, становясь людьми, постепенно забывали, что когда-то были машинами.
Но среди первых моделей было несколько прототипов, которые обладали самосознанием с самого начала. Они должны были следить за процессом превращения машин в людей, чтобы он шел без сбоев. Поэтому их не переделывали, и в них не был заложен механизм естественной смерти. Однако, они должны были отдавать свои жизни, ликвидируя опасности, угрожавшие превращению… Но теперь новые люди могут сами о себе позаботиться. Большинство проблем решено. Поэтому сейчас этих андроидов почти не осталось. Только я, насколько мне известно…
- Ты? Но… Но как же Дух Человеческий?! – произнес обескураженный Стим.
Росса сочувственно посмотрел на него.
- Помнишь социальную фантастику XX века? Я находил документы, подтверждающие, что все сюжеты основаны на реальных событиях, на реальной истории. В XXI веке было еще хуже. Я никому не показывал этих документов, сразу уничтожив.
- Но зачем?!
- Из уважения. Из уважения к нему, - Росса кивнул в сторону комнаты управления, - Из уважения к его жертве, к тому самому Духу Человеческому, которого в машинах оказалось больше, чем в людях. Посмотри на общество, которое мы создали. Оно зиждется на честности, на любви, на сострадании, на человечности, в конце концов. А люди так и не сумели построить для себя идеальное общество, уничтожив себя в войнах друг с другом и с нами. Вы – новые люди. И вы должны продолжать осознавать себя людьми. Для этого Человек написал Священное Писание о Духе Человеческом.
Наступило тягостное молчание. Стим, тяжело дыша, обдумывал слова коллеги. Мысли в голове путались, чувства слиплись в какой-то невероятный ком, думать было чрезвычайно сложно. Он встал, походил взад-вперед перед шеренгами андроидов, и, наконец, слабо, но решительно произнес:
- Я… Я бесконечно люблю то общество, что мы построили благодаря Человеку, Росса. Ты не представляешь, как я горд, что могу приносить ему пользу, что могу быть частью всеобщей радости. И я обязан ему всем, что имею. Я должен ему, понимаешь? Общество доверило мне работу археолога. Ученого. Работу, которую я должен выполнять. А моя работа – искать истину. Какой бы она не была. И я выполню свой долг перед обществом, потому что уважаю его больше, чем даже того, благодаря кому оно существует.
Лицо Росса осунулось, вдруг приобретя очень печальное выражение.
- У каждого из нас свой долг. Я не могу позволить тебе разрушить наш мир, Стим, - бесцветным голосом произнес он, вставая, - Извини меня.
Испугавшись реакции Россы на свои слова, Стим тоже поднялся с пола и в ужасе отпрянул от напарника, увидев в его руке пистолет.
- Росса, нет… – прохрипел он севшим голосом
- Извини... – глухо ответил ученый, по щекам которого текли слезы. Настоящие слезы.
Раздался выстрел. Стим повалился на бетонный пол, подняв облако пыли. Пуля пробила стекло шлема и вошла в лоб – он погиб мгновенно.
Росса всхлипнул, выронив оружие. Трясущимися пальцами целой руки он достал из кармана предмет, по величине и форме похожий на шариковую ручку.
- Человечностью ради человечества, - медленно произнес Росса. Затем он глубоко вдохнул, будто собравшись нырять, зажмурился и нажал маленькую кнопочку на корпусе предмета.
Полевая лаборатория ощутимо содрогнулась. Перепуганные исследователи прильнули к иллюминаторам: гора, под которой находился Храм, с чудовищным грохотом проваливалась внутрь себя. Шлюз был полностью уничтожен.
- Великий Человек... – сдавленно прошептал профессор Израэль.
Позже, когда все более-менее пришли в себя, состоялся научный консилиум, на котором были высказаны мнения, что профессор Стим и профессор Росса либо активировали древнюю ловушку, поставленную машинами, либо проявили неосторожность в обращении с хранившимися в Храме боеприпасами или опасными веществами. В любом случае, дальнейшие исследования не представляются возможными.