Автор - семен

сказание о еврейском певце 4

Глава пятая. Профи

«Шепетовский» оркестрик тогда возглавлял
Универский студент Леонид Косиченко.
Он поздней в Черновцах и профессором стал.
Музыкант – а в науку подался зачем-то.

В альма матер он тоже собрал классный бэнд,
Пригласив молодых, состоявшихся профи.
Косиченковский бэнд, это, знаете, брэнд:
Коллектив был без скидок отборнейшей пробы.

О себе умолчу: саксафонил и пел.
Ну трубе – нынче первый в Израиле Фельдер.
Евдокименко Толя за пульт к нам подсел,
Музицировал славно и Лёня-Gelehrter*,

* Ученый (нем.)

Сиречь сам Косиченко. Ротару порой,
С коей Толя дружил, подключалась к ансамблю.
Черновчан развлекали вокалом, игрой...
Эту чудную пору судьбы моей славлю... –

Той порою Давид получил аттестат.
Значит, срок наступает серьезной учебы.
В музучилище классный бы выдался старт.
Но... провален на скрипку... Советуют, чтобы –

(Так блестяще он спел, не заметить недьзя) –
Лицемерно советуют:
-- На хоровое
Поступайте, Давид, песня – ваша стезя! –
Поступает туда. Провалили. В живое

Сердце плюнули мерзко. Где совесть и честь?
Впрочем, где они в антисемитской державе?
Лозунг дружбы народов, как старая жесть
Проржавел в первомайской парадной оправе.

«Интернационал» коммунисты поют
На партийных помпезно-пиарочных съездах,
А еврейским мальчишкам пути не дают,
Там, в столицах, и здесь – в музучилищах местных.

Что же делать? Ведь надо пробиться туда,
Где Давиду откроют секреты музЫки.
Есть один вариант. А сорвется – беда!
Впрочем, все варианты и хлипки и зыбки.

Я замечу: подобное было со мной.
Шел в строительный техникум – знания крепки...
-- Сколько баллов?
-- Двенадцать!
-- Ступай-ка домой... –
Одноклассник Ефремов...
-- Какие отметки?

-- Девять баллов, три тройки... Зачислен, ура! –
Вот такие наглядные были примеры.
Вместо совести, видно, у мерзких дыра.
Где идейность, партийцы? Ни чести ни веры.

Ну, так стоит дивиться, что рухнул Союз?
Только разве прибавило совести это?
Особливо я за Украину боюсь:
Бездуховность державу сживает со света.

-- Что же дальше случилось, поведай Давид!
-- Все же я сквозь заслон до учебы дорвался.
Некто Дидык культурою руководит.
Сразу после войны им обком возглавлялся.

В Черновцах – восемнадцатой армии штаб.
В политупре ее главный Брежнев. Тот самый.
А в стране начинается мирный этап.
Брежнев с Дидыком дружат. А мы с моей мамой

В Черновцы из Печоры приехали. Здесь
Одолеть собираемся прошлые беды.
Здесь над болью – надежд с безнадежностью взвесь.
-- Надо паиятник строить во имя Победы! –

Так решат секретарь с генералом вдвоем! –
И воздвигнут на площади бронзовый воин,
Чуть не первый в Союзе – аж в сорок шестом –
Партизан и солдат благодарен, доволен.

Бывший партсекретарь стал культурой рулить.
Сбой в карьере? Причина была, очевидно.
Вот к нему на прием я решил поспешить,
Не скрывая, как больно душе и обидно.

Для визита к нему есть серьезный резон.
Дидык был депутатом – и ездил с отчетом
С избирателям сельским...
-- Давай, мой «Кобзон!» –
Это мне он. – Попой, угоди обормотам! –

-- На тебе нет лица. Что случилось, Давид? –
Оглоушил начальника гневной тирадой,
Правду-матку рубил не скрывая обид:
Дескать всем был хорош, всякий раз, если надо

Избирателям песнею жизнь подсластить,
Но совсем нехорош, чтоб к учебе пробиться!
Он подумал немного...
-- Не стоит грустить.
Ты пройдись до училища... Будешь учиться! –

Вот он памятник в сквере с тюрьмой виз-а-ви,
По соседству с тюрьмою – моя восьмилетка.
Против сквера – училище... Ну, се ля ви –
В нем Давид – и отличная только отметка

По вокалу и альту. Добился пацан.
Пусть не скрипка, но вроде. Довольно похоже.
День до края заполнен. От радости пьян:
Он поет и играет – мурашки по коже.

А Учители – лучшие! Вот повезло!
Юрий свет Николаевич Гина – по альту,
Сам скрипач выдающийся. Дело пошло!... –
Добавляет маэстро огранку таланту...

-- Гина в Киеве сам обретал мастерство
Исполнительства и педагогики. Лучший!
Сам играет – заслушаешься. Колдовство!
Вот какого учителя выдал мне случай. --

Консультировал Гина и Ивасюка.
По его настоянью тот в Киев отправлен.
Не хватило терпения у паренька –
И спецшкольный проект, к сожаленью, отставлен.

Нынче Гина известен не только в стране.
Он народный артист и создатель форкестра...
-- Звонче, резче Давид. Посильней по струне! –
Не напрасно с юнцом тратит время маэстро.

-- Всеукраинский конкурс во Львове грядет.
Подготовимся. Так отшлифуем программу,
Что изъяна в игре и Баршай не найдет,
Победим непременно, порадуем маму...

-- Победили бы точно. На конкурсе мне
Не нашлось бы соперника по умолчанью.
Но – облом! А причиной – не фальшь на струне.
Сам директор железным барьером к признанью.

-- Гина, знаю, конечно, талантлив Давид,
Без сомненья – вернется к нам лауреатом..
Для чего нам, подумай, со званием жид? –
Так враги поступают с еврейским талантом...

-- Любинецкий Иван Николаич... Впивал
Я уроки его, как судьбы откровенье.
Он бельканто владел – это лучший вокал.
Открывал мне секреты, дарил вдохновенье.

Любинецкий Роман, знаменитый певец,
Не из той ли семейной вокальной конюшни?
Кто Иван Николаич Роману? Отец?
Вероятно... Уроки вокала нескучны... –

По рассказу Давида наставник его
Брал искусство вокальное в Новосибирске.
Жаль, не помнит конкретно Давид, у кого.
Итальянский певец был заброшен в неблизкий

Град сибирский... Он стал мне однажды родным
Вместе с оперным здешним. В начале столетья
Мой Димурка, сынок, дирижировал им.
Может знает, чье брал Степановский наследье?

Любинецкий с семейством был сослан в Сибирь.
Но судьба повелена – и консерваторским
Стал студентом... Такая престранная быль –
Из ГУЛАГ’а -- в бельканто, доступная горсткам...

-- Всем, что знаю в вокале, обязан ему.
Мы в друг друге с Учителем не обманулись!
Мне велел, чтоб секреты его никому
Я не смел выдавать, пусть на мне бы замкнулись

До поры, пока я не смогу накопить
Личный певческий опыт за долгие годы
И надежно уроки его закрепить...
-- Будут спрашивать, как к верхним нотам подходы

Ты проводишь. Все профи увидят: прием
Есть какой-то искусный, но им неизвестный... –
Мэтр мой – гений вокала. Я вырос при нем.
Стали дружбой уроки, общением честным... –

Погружаясь в бельканто, он входит во вкус,
Два учителя с ним: Любинецкий и Гина.
Наступает четвертый, решающий курс...
Той порой приглашает его «Буковина»....

Пожелал черновцкий партийный нотабль,
Чтобы в городе спешно развилась эстрада.
«Буковиной» назвали эстрадный ансамбль.
Исполнители рады и публика рада.

И гастроли... Мелькают вокзалы, дворцы
И площадки без крыш посреди старых парков...
Те отели с клопами, где хрипнут певцы...
Рукоплещут Давиду Одесса и Харьков...

-- Кинозрителям перед сеансом пою.
В «Украине» и «Жовтне» ансамбли , что надо... –
Пазбудила ремарочка память мою –
Те концертики в «Жовтне» дарили отраду.

Но об этом – потом. Здесь вначале был Храм.
А построил его выдающийся зодчий
Захаревич-Львивруд (Львовский). Многие там,
Он шедевры построил, что радуют очи.

Ко всему – политехники львовской творец,
Он был первый ее и заслуженный ректор.
Каждый храм Захаревича, каждый дворец
Возглашают: их строил божественный некто.

Божий дар очевиден. Но пан Юлиан
Католические строил храмы во Львове.
А армяне считают, что он из армян.
Строить Храм для евреев для зодчего внове.

Но и здесь он всю силу таланта явил.
В Черновцах и почтамт сотворил, между прочим,
И к вокзалу причастен, считают... Он был
Гениальным, по общему мнению зодчим.

Немцы храм тот зажгли. При советах потом
Попытальсь взорвать. Устоял, на поддался.
Кое-как подновили его, Божий дом...
Ну, а в «Жовтне» потом и Давид подвизался.

Символично, что в Храме божественный глас
Пред войною звучал. Кантор Шмидт изощрялся.
Лишь со старых пластинок порадует нас
Дивный тенор, что Шмидту от Бога достался.

Он замучен в «нейтральной» Швейцарии. Факт,
Что швейцарцы к фашистскому зверству причастны,
Очевиден... Давид заполняет антракт.
Те концертики помню я. Были прекрасны.

Завершала наивная, как дважды два
И задорная песенка перед сеансом.
Я слова не забыл, и запел их едва,
Как Давид подключился, закончив кадансом:

«Бажаем, бажаем
Подывтыся добре кино...»

«Бажаем, бажаем,
Цоб сподобалось всим вам воно...»



Комментарии