Песня о танкисте из зимы 1941
Мой тесть, как есть, изранен весь:
под самой белокаменной
горела их тридцатьчетвёрка --
снаряд пробил броню...
Погиб весь экипаж, его ж --
в дыму и пламени --
швырнуло в снег тогда -- ко пню --
наперекор огню...
Припев:
Он -- инвалид...
Душа болит,
когда гляжу на руки:
не пальцы -- крюки... те, что есть,
но половины нет.
На ноги глянешь -- легче:
там на протезах брюки...
Но ног ведь -- от коленей --
тоже нет!..
Когда они отбили лес
и деревеньку заняли,
то прочесали всё вокруг,
кончали на местах...
Он свежим снегом оказался
с головой заваленным,
и трое суток ждал своих --
в полутора верстах...
Потом пошли госпиталя...
И в девятнадцать -- от нуля --
ему рождаться приходилось
от стола к столу:
ползла гангрена, словно тля,
стонал он, смерти на моля,
но жизни тоже был не рад --
зачем?.. кому?.. и -- для?..
Худая жизнь всегда худа...
Но ты здоров, и -- не беда...
А он -- катила жизнь --
в чужой встрял край...
И у своих характер крут,
чужие ж всяко обзовут,
у них не только хата с краю,
и сарай...
Не всё же мрак -- случилось так:
из местных кареглазка
и не за глазки, а за то,
чего во многих нет,
взяла и полюбила,
как бывает в сказках...
Хлебнуть пришлось им -- нету слов,
но то -- другой сюжет...
Когда втроём пьём за углом
или "на шприц садимся",
то крепок довод, как настой,
мол, был у нас застой.
Простой простуде, наглецу --
тем более! -- сдадимся,
не трепыхаясь... Воля?.. -- Нет!..
Но есть покой -- глистой..
Припев:
А мы -- как надо: всё -- до ладу...
Но не поймёшь: живёшь ли?..
ползёшь ли?.. иль собрался после жить?..
На шмотки молимся, на должности, награды.
Нас в этом тяжко сокрушить
и идолов лишить...
Мой тесть, как есть, изранен весь:
но нужен всем и каждому...
Всё чаще -- боль, и ночь -- вся прочь,
но утром дети ждут...
Звенит звонок... К народу бесшабашному
приходит он -- укор нам и
наш суд...
Припев:
29.07.1987
Евгений Проскуряков
Пояснения:
тридцатьчетвёрка -- легендарный танк Т-34