Шёл человек на заре своих лет,
Размашистой, свободной походкой,
Дышал свободно, не знал бед,
Каждым шагом по лестнице чётко.
Он так привык побеждать,
И не знал, что такое "падать",
Он верил в Бога, был твёрд
И как тур на вершине горд.
Его любили за ум, ему верили,
На слабости закрывали глаза,
Он знал, что его поддерживали,
И выше лез по поддержке, как лоза.
Любил своих, они его любили,
Открывал новые витки спирали на предыдущих,
Но вот беда, иногда его били
Те из низов, из отстающих.
Он желал себе лучшего и бежал,
Бежал из привычного в пекло,
Но не знал тогда, как закалялся кинжал,
Просмотрел страницы будущего бегло
И стал уверен, что получит закал.
Так и было...
Он знал, что в чужой монастырь со своим уставом не лезут,
Но перенёс туда черты привычки.
А дальше он рос сам по себе среди равных,
Но хотел перенести цитату в кавычках...
И силом перенёс, это были друзья,
Поддерживал связь, вырывал должное время,
Называл их с любовью "братья",
Но межуясь между, они превращялись в бремя.
Минул год, надо бы жизнь как-то строить,
"Братья" обзавелись недавно своей,
Рассыпался круг, и его не отстроить,
Он вышел, желая встретить людей.
Но люди сплотились, у них коллектив,
Руки опустились, и он стал грустен,
В голове проносился избитый мотив
Что он одинок, над судьбою не властен.
Среди меланхолий один из сумрака вышел,
Назвал своё имя и рядышком встал,
"Тебя я с толпы разглядел" - он сказал,
Он понял его и увидел, услышал.
Они были родствены в сути своей,
Тогда и стали единственным целым,
Наш герой научил его мыслить мощней,
А друг подпалил его душу всецело.
И вот оба мыслят, и оба горят,
Энергия плещет из чаши,
Куда её деть? На ближайших ягнят-
Терзать, превращая в кровавую кашу.
Он многое понял тогда и бросил
Обрубки тросов, связанных с прошлым,
Он дальше пошёл, и он полетел,
Становясь грубым, безжалостным, пошлым.
Но вот беда, а друг то ведь тоже межа-
Появился третий, и вот треугольник
Мешает спать по ночам в постели лежа,
Друг нужен ему, и теперь он невольник...
Друг ушёл по -английски, объяснив
Что устал, а в третьем больше жизни.
Герой наш снова в опустелости виснет,
А в голове у него тот же старый мотив.
На какое-то время он стал шутом,
Рассчитывая получить хоть какую-то славу,
Но получил издевательство, его били кнутом,
Для коллектива это было повседневной забавой.
А близится странице его книги финал,
Но столько порезов, а он не знал как обезболить,
Здесь скоро конец коллектива, а работы завал,
А он в бессилии и собственной неволе.
Хотел он с жизнью счёты свесть,
Проблемы в семье, на личном, учёбе-работе,
Но духу не хватит, и мучит сове'сть,
Да и жизнь продолжается, хоть о нём не особо заботясь.
Финал коллектива и встреча последняя,
Он нажрался спиртного до рвоты,
И высказал всё, обо всём и про всех!
(Надо ли говорить?) Его не поняли, но он принял заботы.
...Новая глава, новая жизнь, насущные работы,
Он думает, что избежит прошлых ошибок,
Думает, избежит прошлых запинок,
Только теперь вокруг не коллектив, а боты.
Не покинул он депрессий, он один,
Сам себе раб, сам себе господин,
На горизонте человек, кто же это?
Вроде её нравы не похожи на Гетто...
Нашёл! Ну наконец-то он нашёл
Её, актрису, сладкоголосую кису!
Её ум стар и за разум зашёл,
Он дал ей пропуск в себя, дал ей визу.
Писал вместе с ней сценарий,
Составлял из малолеток-цветов гербарий,
Он улыбалась и пела песни,
Жила своей жизнью, но дарила ему лести.
Мелькали дни, и не будут забыты они,
Хоть герой не видел её истинного лица,
Но задумал довести её до венца,
Чтоб горели дотла в тёмной келье огни...
И они сгорели.
Сгорели. Кто-то забыл подлить в них масла,
Может, это был он, а может она,
Сменившая теперь свой цвет на пустотно чёрный,
И оба поют и танцуют депрессии...
Кто-то не выдержал любовновременной сессии,
И это был он, он привык всё валить на себя,
Перерабатывать всё внутри себя
И ждать новых порций дерьмовых известий.
Теперь он ни жив, ни мёртв,
Ни небо, ни земля,
Ни рыба, ни мясо,
А всё смотрит актрисе в рот,
Которая больше не поёт.
Что дальше? До итога он дойдёт?
А может, кого-то ещё подождёт?
Иль поскучает и уйдёт?
Или сам себе споёт?
Я, как автор всего этого,
Как ни бился, но не смог
Подыскать для героя позитивный итог,
И тяну одну за другой сигареты...
Но могу сказать одно:
Он - дитя эпохи вырождения,
Но с мозгами старого образца,
Таких надо мочить с рождения,
И для него нет счастливого конца,
Если он не доводит ничего доконца.
Вот такой вот печальный итог,
Я кланяюсь перед теми, кто осилить смог
Столь длинную писанину,
Я старался, я плёл паутину,
И тот, кто где находится центр узнал,
Придумают к были свой финал.