зарисовки на тему

Чайку, севшую ну воду, сносит течением. Быстрой работы ее красных лапок едва хватает, чтобы оставаться на месте. Приходится взлететь, чтобы опуститься на полметра дальше против потока.

Туя – огромные зеленые шары в два-три человеческих роста. Хочется с размаху вбежать в этот слиток зелени, кажется, что очутишься в иной стране, под охраной тысяч зеленых рук, которые не пропустят в душу городской смог, а с ним и тяжелую давящую тоску по соснам, хвойному ковру под ногами.

Двое на скамейке в парке. Молодые парни, возможно студенты, обсуждают исход евреев из Египта. Скамейка стоит возле совсем нового колеса обозрения. Оно не работает. Березень (март), слишком рано. Почему они сидят именно здесь? Может быть, им кажется, что здесь они ближе к Богу?

Дом Кофе – маленький магазин-кафе с еще более миниатюрной хозяйкой. Здесь вам
подадут только кофе, зато такой кофе, который вы не найдете больше нигде в городе. Очень хороший кофе, вообще сложно найти. Блу Маунтейн Ямайка – кофе, растущее в Голубой Долине на острове Ямайка, его хранят в бочках из под ямайского рома, крохотная чашечка этого напитка, как глоток коньяка. Обжигающее, бодрящее, непередаваемо ароматное. Это пауза наслаждения в спринте жизни.

Небо. Его синева неописуемо ярка и далека, поэтому голые ветви тополей кажутся
воздетыми в отчаянии, невозможность прикоснуться к небу так очевидна.

Настроение. Весна, гармония роста врывается в душу, разрывает на части мир, сложенный из неуклюжих кирпичей представлений. Взрыв изнутри и на какую-то долю вечности чувствуешь свое единение со всей вселенной. Ты и тополь, пробуждающийся ото сна и начинающий впитывать первые сладкие соки земли, и Днепр, мчащийся вперед и одновременно лежащий на своем каменисто-песчаном ложе, и капли дождя, чувствующие поцелуи ветра в паденье-полете. Это счастье. Взмах ресниц… И ты только один из двуногих обитателей крохотного шарика по имени Земля. Твои друзья далеко, да и есть ли у тебя друзья? Давным-давно кто-то сказал «мое одиночество это заклятье, которое сам выбираю себе». Этим кем-то была ты, помнишь? Гордо и глупо, но выбор уже сделан. Или все-таки нет? Это отчаянье. Некуда и незачем идти, жизнь теряет смысл. Берешь себя за шкирку, засовываешь под ледяной душ, и вот, на губах снова улыбка, каждый шаг – попытка взлететь. Счастье-отчаянье, отчаянье-счастье… Маятник часов, которые кто-то завел в миг моего рождения.

Работа. Интересная и нелюбимая. Утомляет и позволяет находить золотые крупицы
наслаждения в песке событий. Стану ли я от этого богаче?

Украинские яркие звезды, шахматка горящих окон девятиэтажек, оглушающая яркость витрин магазинов. Так много света. Огня бездушного и холодного, который не может согреть протянутые к нему руки. Света много, но на улицах темно, каждый огонек светит вовнутрь, дорогам остаются лишь отблески, да лучи фар проносящихся мимо машин. Каждый сам для себя, по себе, обособлен, как люди, которые их зажигают… И все-таки, кто зажигает звезды? Они бесконечно далеко, они светят всем. Так же далек и загадочен тот, кто заставляет их мерцать и отражаться в каждой капле огромной реки. Так почему же мне так часто кажется, что он прошел мимо, задев меня полой своего плаща?

Утро. Какое это счастье просыпаться от солнца, зашедшего в комнату сквозь распахнутое окно, ощутить, как ветер робко прикасается к щеке, как радостно откликается тело на улыбку души и сердца. Оно как сорок тысяч котят изгибается, играет в лучах солнца каждым мускулом, чтобы в следующий момент слиться с прохладными струями воды в едином потоке ощущений и движения. Закрываю глаза… Кажется вот он, шепот сосен, в детстве рассказывавший мне чудесные сказки, свист ветра от удовольствия, что к нему прикасаются мягкие крылья. Запахи хвои и рубиновых ягод малины. Открываю глаза и кажется долю секунды, что это не дома, а стройные колоннады сосен, в кронах которых нежится последний миг солнце перед тем как ступить на мост, начерченный невидимой радугой. Но это город. И все равно спасибо ему, за то, что позволил душе петь, а памяти воскресить дорогие мне образы. И за спиной вырастают крылья.

Стакан багряного вишневого сока, в свете свечи, напоминающего кровь. Огромная груша, ее мякоть легко поддается нажиму ножа, распадаясь на сочные ломтики, источающие пьянящее благоухание. Зачем торопиться? Впереди целый вечер наедине с собой, можно позволить себе все что угодно.

Гуси. Безупречный клин жизни в небе города, превращенном домами в сеть сероватых от смога каналов. Может они что-то кричат, но я слышу лишь рев моторов проносящихся мимо машин. А гуси, летят над домами, что для них линии улиц? Скрываются за очередным домом, а я все стою и смотрю в небо. Какое это чудо – полет, пусть даже не твой, какая это радость – возвращение домой, пусть даже чужое, как прекрасно взмахнуть крыльями в унисон с друзьями, пусть это гуси…

На обочине огромная светлая птица бьет крыльями, терзая что-то, лежащее на земле. Взмахи крыльев резки и исполнены грации. Наша машина проносится мимо. Это сарыч – так мне сказали в музее.

Нашла рецепт счастья. И не где-нибудь, а в аське, там, где обычно пишут о себе, один молодой человек написал вот что:
«* работай, как будто тебе не надо денег,
* люби, как будто тебе никто никогда не причинял боль
* танцуй, как будто никто не смотрит
* пой, как будто никто не слышит
* живи, как будто на земле рай»
и получай от этого удовольствие (ибо это вовсе не само собой разумеющаяся вещь),
добавила бы я.

Еще одна фраза, позволяющая стряхнуть иней неподвижной сонности. «Никто никогда никого ни по какому Пути не поведет. Ходим сами своими ногами, и на себя же катим бочку в случае ежели чего. И нечего тратить время и силы на бессмысленное депрессирование.» Автор – А. Сидерский. С ним познакомился мой друг в Москве, он дал мне ссылку на этот сайт. Надо сказать, она пришлась очень кстати.

Еще одно утро, просыпаюсь за 5 минут до звонка будильника. Пасмурно. Совершенно не хочется двигаться, тем более вставать. Приятная лень и расслабленность заполняют всю комнату, висят в воздухе вместе с сероватым светом, просачивающимся сквозь облака. Странно, может быть, я заболела? Наконец после непривычно долгой борьбы с собой встаю. За окном – мокрый асфальт, видно как в лужах расплываются круги капель. Приглядываюсь и различаю тончайшие штрихи струек дождя на оконном стекле. Толстые двойные рамы не пропускают их стук. Как же я почувствовала шаги дождя за оконным стеклом? Почему так категорично мое состояние, запрещающее любое резкое движение, любое напряжение? Ищу название и нахожу – покой. Тот самый, дарованный Мастеру, позволяющий вырваться из-под влияния маятника часов жизни, но ненадолго. Выхожу на улицу и вот он – легкий шелест грибного дождя, лицо чувствует мельчайшие капельки, тепло и безветренно. Мой Первый Дождь в этом городе. И особенно ярким оказалось солнце, залившее светом весь город всего через пару часов. Тик-так…

Улица, еле заметно уходящая под гору. Шагать легко, лицо ласкают лучи солнца, отвечая на улыбку, рвущуюся откуда-то изнутри. Кажется, что только что скинул рюкзак, ноги пружинят, привыкнув к большому грузу. Ощущение нереальности происходящего. Это и есть единственная реальность, в которой стоит жить, и которая позволяет возвращаться домой.

Неужели я действительно слишком мрачно смотрю на вещи? Год назад люди завидовали моему оптимизму и жизнерадостности… Куда исчезли лучи взглядов? Почему я люблю дождь? Почему размышления исполнены грусти? У меня нет ответа на эти вопросы. Может быть я повзрослела?

Жду автобус, уже 8.00, необычно тихо. Солнце прячется за крышей гостиницы. Откуда-то доносится неясный шум. Смотрю в небо. Стаи гусей в небе, насколько хватает глаз – гуси. По тридцать – пятьдесят в стае летят они низко-низко, и рассказывают что-то печально-протяжное. Кто знает, может быть сказку о Нильсе? Или просто о далеких краях, в которых побывали зимой? Вот и ответ на вопрос, о чем кричат гуси. Я слышала это, но смогу ли когда-нибудь понять?

Прогулка от центра города до гостиницы. Это 20 минут езды на автобусе, но зачем мчаться, если есть время. Люди кутаются в пальто, засовывают руки в карманы курток. А я распахнула пиджак, мне жарко. Ветер накатывает упругой волной, прижимает к земле, заставляя распущенные волосы развеваться, кидает их в лицо. Пиджак, словно парус. Порыв ветра толкает в грудь, стена воздуха становится слишком плотной, чтобы дышать. Восторг переполняет душу, как здорово идти, подставив лицо струям ветра! Теперь каждое утро я просыпаюсь и первый взгляд – в окно. В небе летят гуси. Иногда утки. Странно, но здесь почему-то утки летают только парами.

Подснежники на клумбе возле завода. Трогательные пятна желтого и белого на пушистой коричневой земле. Мы так и не съездили в лес… Художественный салон. Деревянные резные лавки – загородки, картины, керамика, украшения. И картины на бересте. Они выполнены в той же технике, что и те, в музее, своим совершенством заставившие меня позабыть обо всем на свете хотя бы на те несколько минут, которые я была у стенда. Но, увы, здесь это ширпотреб. Вдохновение Мастера превратилось в изящную небрежность, и нет уже того очарования. А может быть все потому, что здесь эти работы слишком доступны… Деревянные резные прилавки, играет известный шлягер 60-х, всюду цветы и не хочется уходить. Все-таки здесь красиво! В магазинах Казани я не встречала такой атмосферы.

Музей. Выставка народных промыслов. Вхожу и замираю перед первым же стендом. Картины… Гравюры… нет, все не то – иконы на серебристо-белой бересте в окладе из бересты золотой. Старая русская традиция письма и резьбы. Но не только это заставляет задержать дыхание в восхищении – необычайная одухотворенность скорбных и ласковых ликов, удивительное мастерство и выверенность линий. Никогда прежде я не видела ничего подобного… А это только начало. Резьба по дереву, картины, вязаные салфетки, глиняные куклы… И вот еще – рушники. Большие белые полотенца с красно-черной затейливой вышивкой. Богатство узора поражает, и все это мозаика мельчайших крестиков, и стежков, складывающийся в шов, который так и называется – рушничный. О да, это напоминает мне о многом, зовет к выполнению давно задуманных дел. Ухожу и обещаю себе что вернусь. Но это был последний день выставки… И все таки я это видела!

Привет! Огромная серая птица в небе на уровне крыш. Широкие крылья позволяют, почти не делая взмахов, лететь. Длинная шея вытянута вперед, птица смотрит вдаль, зачем ей мы на земле? Это журавль так близко и так далеко. Журавль в небе… Еще одно мгновение двух жизней.

Разнотравiе. И сразу комнату наполняет запах свежескошенного сена, клевера и чабреца. Это музыка. Босоногая и рыжая как Ярила, а порой хриплая и мощная как Велес. Она живет во мне, но проникает в голову тяжелым туманом слов… Сегодня я осознала как сложно слушать музыку. Насколько много значит для меня зрение, если, только закрыв глаза, я могу осознать звуки. Это понимание потрясает до глубины души. Я закрываю глаза и слушаю, слушаю, слушаю…

Цапля. Белая как снег и изящная как росчерк пера на старинном манускрипте. Белое на голубом, жизнь на фоне вечности…