тьма

"Тьма".

Жизнь и смерть не так уж различны,
Та же загадка, тот же силуэт.
Но лишь жизнь гибель рождает,
И только смерть даёт ей ответ.

Тьма клубится мглистым ядом, заволакивает серебристо-пепельное небо, поглощает своими зелёно-мертвенными губами солнце, бывшее некогда светлым и золотым… Всякий луч тут же увязал и тонул в вязкой топи тьмы. И лишь тёмная завеса зла кровавым заревом виднелась вместо мутного солнца, будто его адский брат-близнец. Казалось, нет конца этой великой агонии небес, тень которой зловеще нависла над землёй. Пропали вольные птицы, облака превратились в расплывчатое месиво, вставшее утро захлебнулось светом и стало чёрной ночью с красным солнцем вместо томной луны. Всё позабыло о присутствии жизни и привычного хода вещей, в одно мгновение ставшим чем-то далёким и неуловимым. Колючая мгла и режущая слух тишина - единственное, что можно было понять здесь в царстве тьмы и вечного холода.
На земле стелилось покрывало смерти: сотни и сотни мёртвых воинов, так и не узнавших за что погибших. Их бренные тела всего за пару минут обратились в скелеты, словно вся плоть мгновенно истлела в пыль. Величайшее побоище во славу смерти произошло на этой проклятой земле, где целая армия наихрабрейших воинов Алмронского королевства пыталась изловить лишь одного человека. Он велением своего гнилого сердца задавил страхом тех, кто не ведал его в битве, тех, кто смеялись в лицо смерти, тех, кто убили множество людей, тех, кто загрубел не только внешне, но и глубоко внутренне, тех, кто привык к самой смерти. Каждый из них взглянул в глаза своего ужаса, что кромсал их стальные умы и героические души. Они замерли не в силах шевельнуться из плена собственного разума, который обратился против них самих железным молотом, бьющим в самую сердцевину сознания. Никто не смог побороть свой страх, что крепкими костлявыми руками сомкнулся у них на шее мёртвой хваткой, и лишь предсмертный хрип вырывался из искажённых судорогой уст.
В их душах навечно застыл немой ужас, что липкой паутиной окутало их с ног до самой головы, вкрадываясь далёко в сознание, где жили мысли и воспоминания. Всё слилось в один кошмар, став тянущим в себя гнилым болотом. Каждый из этих доблестных воинов испытал нечто такое испепеляющее сердцевину сознания чувство, которое во все времена человечества носило гордое и внушающее трусость название Страх… Кто-то из них в одно мгновение мысли вознёсся на верхушку высоченной башни наедине с безысходностью, кто-то погрузился в вечную тьму, где было только ничто, кроме зловещего сосущего рокота, у кого-то в окровавленных руках неожиданно оказывалась голова любимого человека, кто-то, чувствуя конец, лил слёзы над занесённой сталью меча, неумолимо приближавшемуся к клокочущему страдания горлу, кого-то уносил в своё логово для расправы огромный волосатый паук, двигая мощными жвалами, будто лезвиями. Но было и во всех этих беспомощных страхах и кое-что общее: люди бояться не сам страх, а само чувство страха, что рвёт сознание, как мясник кровавое мясо. Мы боимся чувство? Но это значит и бояться себя? Возможно, что боязнь внутреннего Я является причиной страха? Оно, пытаясь сохранить себя, ограничивает человека страхом, пытаясь отсрочить кончину, но как всё же глупы бывают они! Порой эти страхи обращаются против хозяев, не давая им жить, они становятся в центр жизни, приобретая значение фобии. Он выстраивает могучие каменные стены, развивает технологии убийства и производства, разрывая и калеча природу, что его породила, только бы не было страха. То, что когда-то породило разум, и уничтожает его, не оставляя шансов на спасение. Лишь в переосмыслении ценностей и основ мировоззрения и миропонимания разума и души можно постичь вечность в гармонии с природой. Один шаг от бездны и длинный путь развития новой культуры, где нет страха, ненужной агрессии и ярости, а есть нечто доброе и нерушимое. Но как трудно сделать этот шаг!!! Мы сами создатели своего страха. Каждый человек боится в первую очередь себя, а не те причины, вызывающее его. Что постыдного в страхе? Каждый человек что-то боится, но никто из армии храбрых воинов не смог выпутаться из когтей его, не помог остальным, не тронулся и с места, не шевельнулся, лишь замерев на месте, не в силах что-либо осуществить. Пожертвовать собой ради другого во время таких несокрушимых оков требует колоссальной мощи, но никто не поборол своего страха, дабы помочь остальным выпутаться из склизкой паутины эмоций. Каждый боролся за себя и за свою жизнь, не зная и не понимая того, что забыть свой страх можно через стремление спасти чужую жизнь. Второго противодействия не дано. Страх разобщает людей, обращая против самих себя и заставляя глупо сражаться за свою никчёмную жизнь, чум мы только множим агрессию и злобу, что всегда являлось пособничеством сотворения и развития вселенского зла.
Подобно размышлял некромант, не верующий, что можно побороть могущество страха. За всю тёмную практику он не встречал ни единого поступка или намёка на возвышение над сущностью страха. Люди, попадавшиеся на его жизненном пути, были все как один: многотысячная масса полная пороков, обмана, коварства, похоти и злобы. Кощунственное отношение к жизни, к любви и к себе подобным поражало его громадным несоответствием идеалам, казавшимся ему утопичными и несбыточными. Каждая встреча с людьми убеждала и укрепляла сложившиеся принципы и суждения, развивающиеся на протяжении всей сознательной жизни. Вероятно, в его маленьком внутреннем мирке не хватало обычного человеческого счастья, хотя и не такого уж обычного по его словам. Счастье он считал не существующей сказкой, мифом без продолжения, а если и было абсолютное счастье, то оно далеко от него и от всего человечества, как луна от солнца. Люди не заслуживают света, они живут в кромешной тьме без просвета, там и умирают, тихо и незаметно, глупо надеясь на свет в конце тоннеля. Какая загробная жизнь может быть для тех, кто жизни настоящей не ценил, веря, что Бог всё простит, ведь нет Ада, помимо того, которого мы сотворили в самих себе? Гнить в сырой земле, насквозь изъеденной червями! Счастье?! Смерть! Смерть станет избавлением и вечным наказанием.
Себя некромант поставил над всеми, добившись изгнания плеяды пороков и человеческих желаний из своей жизни…

Как же началось его падение? Когда он разочаровался в обществе, в жизни, во всё окружающем? Долга и коротка его жизнь, длинна и терниста его судьба! Но как не была она тяжела, настоящую осознанность он обрёл много времени назад, когда он ушёл из сообщества людей и стал отшельником в своей башне на окраине королевства рядом с лесом, который местные называли Чёрным.
Он стоял на верхушке башни, на ёё небольшой площадке, откуда было видно всё вокруг: и лес, что неразличимой тенью плыл где-то рядом, и огни дальнего города, и беспорядочно разбросанные холмы, преграждавшие путь к нему, и неуловимые пики гор далеко-далеко позади всего, казавшиеся недосягаемыми и фантастичными.
Диск солнца, будто затухающий пожар, медленно и умиротворённо приближался к неровной полосе горизонта. Подул влажный ветерок, сдувая дневную жару. Облака, вальяжно ползущие по небу, растекались смутными пятнами на вечернем небосклоне. Вспыхнула первая звезда: сначала неразличимо и еле уловимо, потом всё ярче и ярче разгорался её холодный блеск. Становилось тихо. Тишина, словно вязкая трясина, забрала весь звук, оставив лишь себя и ночной шорох.
Ночь. Тени слились в одно неразборчивое нечто. Казалось, тьма, точно густой туман, обволакивала пространство, поглощая его и себя. И ни одинокая звезда, между комьями бесформенных облаков, и ни великая луна, укрытая во тьме, не могли осветить землю своим холодно-синим равнодушным блеском.
Грустно видеть тьму вокруг, скучаешь по лучу солнца, но на душе от чего-то всё же спокойно. Тихо кругом и ты тоже тих, не осмеливаешься нарушить вечную тишину, считая её божественной. На ум приходят мысли о бесконечности мироздания, о нерушимости вселенной, о человеческой душе, теряющейся в ней. Смотришь на небо и видишь мрачный безжизненный космос, что будто проклятье висит над головой. Всему должно быть начало и конец, но нет! Космос безграничен, ему нет ни конца, ни начала. Есть только пустое пространство, охватывающее необъятное множество радужных галактик. Может и мы таковы? Каждый человек есть вселенная? Каждый ли человек вселенная?
Облака зашевелились, расползаясь в стороны, открывая чистое ночное небо. Тут то там возникали созвездия; мелькнула комета, сверкая феерией цветов, будто факел. Сознание вздрагивает и просыпается от первобытного страха неизведанности. Животная древняя дрожь сковывает тебя, и ты замираешь с восторгом и ужасом взираешь на бездушный космос. Словно первозданный ум открывается в тебе, и ты не можешь и не желаешь оторвать взор от потрясающего воображение звёздного неба. Это что-то новое, то что будет загадкой всегда и, разгадывая её, найдёшь ещё больше неожиданных и сложных вопросов, и будешь отдаляться от их решения ровно на столько, на сколько приблизился. Вот в чём смысл пустоты!
Луны всё не было. Её бледная тень отражалась на небе невзрачным силуэтом, и ледяное мерцание звёзд нагоняло лишь только тоску и глубокую печаль. Ветер затих, облака вдруг замерли неподвижно, как будто испугавшись, что показали бесконечное звёздное небо, приоткрывая дверь в мир решения её тайн. Неожиданно разразился где-то очень далеко гром молнии, стрелы небесной. Закапал мелкий дождь, неслышно и умиротворённо. Редкие капли касались земли, приятно освежая уже и так прохладный ночной воздух. Опять явился вольный ветер и, словно извиняясь за отсутствие, унёс тёмные и лёгкие дождевые облака. Пахло сыростью и свежестью, становилось необыкновенно хорошо, сильная радость переполняла тебя с каждым новым глотком этого воздуха, который возносит на край светлого неба, где всегда есть солнце, но есть и тьма безликого космоса, обители бесконечности. Но не лучше тогда быть на земле, следить за вечной сменой дня и ночи, где есть всё для жизни и есть этот чудесный свежий воздух, что мысленно возносит тебя в рай?
"Будь как есть, и я буду таким, каким я есть, несмотря на вечность космоса, равнодушие звёзд, что диким светом льют на нас бессмысленную тайну вечности…" - обещал будущий некромант небу. Этот день стал ключевым в его странной и необычной судьбе. Он впервые за размышлениями о несовершенстве людей задумался о вечности, о своей душе, о своём предназначении. Но как же мало времени для всей жизни по сравнению с небом, что увиделось ему. Он понял, как решить тайну смертности, ставшей итогом его мировоззрения.

Земля, напитавшись холодной кровью и потом, грустно и мудро хранила молчание в этом сумрачном празднестве тлена. И не было здесь чёрных воронов, предвестников смерти, так любивших места бессмысленных побоищ людей, что только подчёркивало зловещее событие - гибель армии, погибшей от пленения страхом. Нет лица у него, ведь тот страх, что предстал перед ними во всём своём ужасе, не имел телесной оболочки, но как не странно имел предводителя в лице могущественного некроманта, ставшим олицетворением страха, накопившегося за всё время человечества. Каждый воин, обречённый его силой, видел и чувствовал единственно своё то, что было рваной тенью на их жалком существовании…
В нескольких местах струился чёрный зловонный дым; то тут, то там поочерёдно вспыхивал яркий всёпоглощающий огонь. Великая земля покрылась серым пеплом, и, казалось, что и небо стало таким же пепельно-равнодушным. Среди разрушений не доносилось ни стонов, ни криков, ни мольбы, ни страдания - все, кто могли чувствовать, либо умерли, либо растворились в своём страхе, что по сути было тем же самым. Тут в царстве смерти на несколько миль не было ничего живого…
Цветущая природа приобрела на себе зловещий не зарастающий шрам, что будет ещё сотни лет напоминанием беспощадной битвы людей со страхом…
Но что же произошло? Что за коварство и величайшее зло могло произойти в царстве вечной жизни? А то, что в нём закрались желчь и сомнения, открыв первобытность страха, губившее, как терпеливая вода могучий камень, вечность жизни. Это обращало её на скитания в такой же глубокой смерти, которой нет и не будет конца в душах, ограниченных лишь ею, всемогущей смертью. Люди, слабые и глупые, упивались красотой пороков, не зная, что внутри есть только гниль. Они калечили жизнь, разрывали крепкие цепи мироздания, расшатывая основы существа вселенной. Они не понимали, что так они приближают свой конец и конец мира…
А на горизонте событий появляется другой человек, хотя можно ли так называть того, кто таковым никогда не был? Он был странной личностью, несогласный со всеми телесными забавами, бездушными традициями и праздным или, наоборот, суетливым образом жизни, где во втором варианте человек безосновательно сжигал себя самого ради ненужного богатства. Он признавал душу и все потребности, связанные с ней, считал благими и полезными. Но он был таким же смертным, как все люди, и захлёбывался в океане человечества, где есть место для пьянства, обжорства, лжи и ложной любви. Проклятье, которое он смог наложить на себя после долгих изучений тёмной магии, убило его тело, избавив его от человеческой оболочки. Нет-нет, он не умер. Погибло только тело, а душа замкнулась в мёртвой оболочке, став двигателем, источником энергии для движения, заменив тепло жизни. Румянец переменился неестественной бледностью, яркость взора - чернотой души, отразив её сущность, обычная человеческая улыбка - не сходящей таинственной ухмылкой, веющей злобой. От него шёл запах замогильного тлена, будто его тело, которое он так ненавидел, разлагалось в прах, словно мёртвое.
В тот проклятый день, когда армия подходила к его обители, он был ровно сорок два года как мёртвым. Он знал о надвигающейся угрозе, но был как всегда холодно спокойным. Он и знал о том, что лучшие маги Алмрона уже патрулируют окрестности вокруг, знал, что алхимики изобрели средство против него, но, несмотря на значимый перевес, его разум не терял уравновешенность. Любой бы бежал в даль за солнцем, боясь оглянуться и узреть погоню за собой, но он не ведал страха, тем более перевес он считал на своей стороне и понимал, что ни армия трусов, ни слепые маги, ни алхимики-оптимисты не смогут победить его главное оружие, от которого не спасёт ни магия, ни толстая броня, ни кажущаяся храбрость. Это великий и всемогущий Страх…
Но он просчитался. В погоне за идеей и верой в свои силы он пропустил двух человек, на каждом из которых стояло магическое клеймо. Он заинтересовался ими и, решив поиграть с их душами, пустил их очень близко к себе. Это был шанс для архимага, который смог открыть через них портал, и нанёс сокрушительный удар точно в пересечение его души и сознания, в самое уязвимое место. Душа откололась от оболочки тела, витая над ней, а сознание беспомощно затерялось в глубинах разума. Он был в полной власти хитрого мага, чьему имени наречено остаться навечно в поколения людей. Те два человека, взяв его в охапку, потащили его бренное тело без души к городу, раскинувшемуся неподалёку от обители некроманта.
Некоторое время назад на месте побоища один из них спрашивает другого раздражённым голосом, как-будто ничто не бывало за их спинами и в их руках:
- Когда же нам, чёрт возьми, заплатят? Я пережил за последние десять минут больше, чем за последнюю неделю! - воскликнул солдат, перешагивая через чей-то труп.
- Ты преувеличиваешь, Сильвер, друг мой. Мы просто тихо постояли. Всё сделал чародей... - прозрачным голосом возразил второй солдат.
- Шарлатан и не более... Обычный уличный фокусник, кого миллионы. Неужели ты, Голд, веришь в чудо?
- В чудо? Не будь дураком. Я не пятилетний малыш.
- Надо быть реалистом! И реальность в том, что нам хорошо заплатят золотом. Деньги греют мою душу лучше, чем жена ночью.
- Ты прав как никогда! Сильвер, старина, да ты философ!
- Да, я философ, чёрт возьми. Я знаю истину, и никакой треклятый фокусник не сможет у меня её забрать. Истина она такая, что солью её не пересолишь. Да, вот так!
И двое мускулистых стражника алмронской полиции, пробиравшихся через завалы мертвых товарищей и разговаривающих без дела как ни в чём не бывало, неожиданно остановились. В руках они, мёртвой хваткой, держали заключённого, ради кого и пожертвовали сотнями людей. Умалишенного, как каждый из них полагал. Бесчислённые опыты, ритуалы, заклятия, зелья, в общем, соприкосновение с чёрной, потусторонней магией сделало из него чудище (в духовном смысле этого слова, конечно). И хотя они его боялись, как самого дьявола, им пришлось (как им казалось) изловить этого монстра. Всё случилось как надо, без осложнений - благодаря моглэндской гильдии магов. Теперь следовало оттащить его прямо в суд, хотя стоило его вообще судить? Зачем судить того, кто безжалостно убил сотни людей, принося в жертвы их души во власть своим тёмным богам? Того, кто выпил кровь невинных младенцев, лишь потому, что его мучила жажда, и делал это перед их матерями, которые кричали от ужаса и стонали от невыносимых мук. Он питался их эмоциями, их болью и смертью, как это делал настоящий некромант... О! Было мучительно, ужасно мучительно лишь только смотреть, как он делает своё чёрное некромантское дело. Леденящая судорога пробежит по искривлённой от страха спине представившего такое убийство у себя в закоулках своего серого ума. Он совершал настоящие убийства людей, и поверьте, совесть его точно не мучила. Единственное о чём он думал так это о страхе...
Все мы сделаны из страха, что чёрной жижей течёт в наших безразличных жилах. Его величие поражало и завораживало молодого некроманта. Чего только не сделает человек, чтобы не испытывать страха и сопутствующего его во всех моментах духовной боли. Страх причиняет страдания душе, проникает в самое сердце и поражает самую суть человека. Он наносит смертельный удар в свой апогей, и человек, переполняясь чувством страха, погибает в страшных, адских муках. Долго душа не отправляется в царство умерших, она замкнута некоторое время в теле - и вот что нужно ему. Это самое главное в его опытах над мертвецами с душой, то есть живых мертвецах, как он любил их называть. Он был неординарной личностью. Он считал себя гением, творцом, говорил, что ему подвластна сама смерть. С последним так оно и было. В опытах с живыми мертвецами он смог подробно изучить смерть во всех её деталях. Всё более и более углублялся он в своих мрачных исследованиях загробной жизни и наткнулся на интересный интригующий до мозга костей факт, что он становится сам живым мертвецом, но другим, нежели его опыты. Кожа его иссохла и побелела полностью, туго обтянув кости, глаза горели сосущей чернотой, а голос стал проникать в саму душу оппонента, заставляя того изгибаться от любой его интонации. Он стал некромантом... Первым из рождённых живыми. Рука Великого Князя Тьмы взяла его к себе в услужение.
Да, безусловно, такие как он заслуживают кровавой расплаты без суда и следствия, но стражникам было приказано доставить его живым, а приказы не обсуждаются, а должным образом выполняются. Так и рассуждали они, понимая, что простым отрубанием головы дело не закончится, тем более их мучил кошмарный страх от одного его вида. Он чувствовал это, и ему было невыразительно приятно от него, от его любимого страха. Даже в бессознательном состоянии он ощущал идущие от стражников чёрные флюиды страха. Их энергией он питался, как вампир кровью. Да по сути он и был биовампиром и очень искусным в своей области.
Голова его слабо дернулась, он что-то тихо невнятно произнёс. Никто из них не понял, что он сказал, но каждого пробрал жгучий холод, сознание пронзила одна единственная мысль - смерть. Один из стражников ослабил хватку, в его глазах мелькнул ужас. Некромант обмяк на мощённой дубом мостовой. Стражник хотел пробурчать проклятье, но судорога свела губы, лицо, тело, ноги и руки, в общём, каждая мышца отказывалась повиноваться. Над головами обоих стражников, словно чёрный коршун, вилась смерть. И исходила она из некроманта. Он являлся источником переливчатой тёмной энергии, которая, несмотря на то, что её хозяин потерял чувства, хотела вырваться наружу и сеять смерть и хаос, разрушение и мор. Оно промчалось бы по окрестностям, разбрасывая все напасти, на которые способна некромантия - самый кошмарный из всех разделов чёрной магии.
Вся радость и красочность жизни померкла по сравнению с его душой, ставшей олицетворением Тьмы.
По лицу стражника потекла слеза... Как же ему хотелось жить, растить детей, нянчить внуков, видеть прекрасный солнечный свет... Жизнь вянет от дыхания смерти, высыхает, становясь хрупкой, и обращается прахом и только прахом, и ничего кроме него не остаётся. Какие бы заслуги бы твои не были, что бы ты не сделал, останется лишь чёрный пепел, который канет в Лету, и настанет забвение то, что хуже смерти... Дрожь проходит по телу от осознания этой мрачной мысли, и ты понимаешь, что жизнь лишена всякого смысла, ведь что ни принесёт твоё никчёмное существование всё, абсолютно всё пропадёт и тебя забудут, а твоя бессмертная душа будет вечно скитаться в холодном космосе...
Вдруг магия некроманта иссякла, понимая, что ей не выйти из этой человечьей оболочки. Стражники ещё пару минут, недоумевая, смотрели на тело распластавшееся, на мостовой. Неуверенно они взяли его за руки и потихоньку, как будто боясь разбудить, потащили к зданию суда. Их глаза, как и разум, были пусты. Только слепая покорность и команда в мозгу двигала ими. Не отдай приказ сам король, кого они уважали, как родного отца, они давно бы убежали и скрылись где-нибудь в глухомань Тентеры, а может и в сам Броселиандский лес, населенный всевозможной нечистью.
Они шли медленно и осторожно - со стороны показалось, что они, как воры крадутся. Именно поэтому их задержал другой патруль, следящий за порядком в городе. Их без проблем отпустили, только увидев человека, обмякшего на их руках. Их капитану хватило только одного взгляда на лицо некроманта. После тот отшатнулся, как от прокажённого, тихо шепча молитву. С его губ сорвался глухой неуверенный приказ:
- Прочь...
Его ноги подкосились, и он рухнул вниз, не издав ни единого звука. Жизненные силы капитана гасли, как свеча на ветру. Причём ветер был штормовой; такой шторм выворачивает вековечные дубы, ломает, крушит и мечет всё на своём пути. Он тихо умер, мгновенно потухнув. Но что есть это страшное и загадочное слово смерть? Конец скажет человек с уверенностью, начало прошепчет некромант, и только бессмертный эльф таинственно улыбнётся. Кому верить? Никому. Где правда? В смерти. Она абсолютная истина, на ней строится всё мировоззрение некроманта, но оно, где истина только смерть, нет обычных чувств так присущих людям. Здесь фундамент вечность, главный материал - энергия тьмы без света и надежды. Отсюда лёгкое отношение к смерти, что лишь продолжение земного пути. Жизнь ничего не стоит, - считает некромант. Она всего лишь никчёмная кратковременная вспышка в душе. Жизнь наполнена пустотой, одна душа делает её интересной. Но, забыв об этом, упиваясь пороками тела, мы даём лишнее подтверждение этой тёмной философии. Оно даёт право распоряжаться смертью, ведь если жизнь человека проходит без души, значит, она пуста и ничего не стоит. Её можно отнять. Так и поступил он, убив того капитана, кто упивался весельем и развратом, не брезгуя взятками от преступников и мошенников. Но кто прав? Что верно? Может ли существовать доброе зло или злое добро?
Тут подоспел и один из магов, помогавших (повторюсь, но как им то казалось) стражникам в поимке преступника. Он сжимал в руках свёрток, формой напоминавшей книгу, в другой посох, по которому полз плющ, очень похожий на свой живой прототип. Посох скрывал в себе огромную магическую силу, в которой стражники недавно убедились. На маге был надет белоснежный балахон, лицо скрывал капюшон. Стражникам маг всем своим видом внушал страх и раболепие. Наверно также как и некромант, на которого старый маг смотрел мудро и остро, с насмешкой в глазах.
Так они вчетвером дошли до здания суда, оставив за спинами удручённый и потерявший веру в себя отряд. Никто пока из них не знал, что некромант, подпитавшись их слабостью, смог выйти в астрал и проклясть их. А собственно, что он ещё мог сделать? Никто из стражников этого отряда и подумать не мог о том страшном проклятье некроманта. Время высушит кровь, куски мяса будут слезать пластами, обнажая белые крепкие кости, но, как не странно гнилые внутри... Сходство с живыми мертвецами они приобретут совсем скоро. Очень скоро...
У здания суда преступника положили на носилки. Не из-за почтения, а просто так легче нести, не касаясь его. Один из стражников мимолётно, может даже с жалостью, взглянул на заключённого. Его бледное лицо исказила гримаса ужаса, глаза были закрыты, но всё равно казалось, что тот смотрит на тебя своим холодным, леденящим душу взором. Чёрные волосы были все в копоти, нос сломан, а каждая часть кожи либо покрыта ожогами, либо глубокими ранами, из которых сочилась кровь. Казалось, что он уже мёртв. А может он и есть мертвец? Но не смотря на это, он был довольно красив и молод. И как же такой человек оказался преступником и безумцем?! Но с этим ничего не поделать, тот был не только безумцем, как и Исчадием Ада.
Через какое-то время, пройдя по широкому коридору с высоким потолком, они оказались в зале суда. У передней стены по центру на возвышении находилось судейское ложе, на котором восседал сам король Алмрон 1, следящий за "процессией" во главе с моглендским магом. Справа от короля-судьи сидели дворяне, а слева возвышалась статуя: женщина с уравновешенными весами, олицетворяющая правосудие и равенство всех перед законом. Статуя оказалась немного кривовата: одна нога получилась короче и поэтому весы слегка потеряли равновесие. Около неё ближе к судейскому ложу находилось пустующее место писца. В данном деле была необходима строгая конфиденциальность, поэтому о занесении его в архив отпадала всякая необходимость. Тем более писец был старым человеком, и добудиться до него в столь ранний час было довольно сложно.
Преступника бесцеремонно положили на пол перед статуей. Это, словно зазвеневший колокольчик, возвестило о начале закрытого заседания, а точнее оглашение его приговора.
Маг наклонился к преступнику и что-то прошептал. Вдруг глаза заключённого открылись, а на лице заиграла мрачная ухмылка, но само его тело не выражало и нотки жизни. О, что это было за ухмылка! Ни что иное, как рот мертвеца, оживший от предсмертной агонии. Эта ухмылка вселяла и укореняла в твоей душе отвращение и злобу, от неё веяло замогильной гнилью и жестокой яростью. А его взгляд!.. Даже самый храбрый становился жалким трусом, если на него падёт взор некроманта, полный презрения ко всему живому. Казалось, что лишь взглянув ему в глаза, можно потерять душу.
- Огласить обвинение! - резко приказал король дрогнувшим от напряжения тишины голосом.
- Вы обвиняетесь в изучении тёмных искусств, - отозвалась старая и худенькая, как скелет женщина, но зато богато одетая, - а именно в некромантии, - её голос оборвался, ожидая разрешения продолжать. После не долгого молчания, король встал и подошёл нетвёрдой походкой к заключённому. Женщина продолжила: - Что вы можете сказать в своё... - её слова прервал маниакальный смех преступника.
Все разом вздрогнули, как от удара молнии. Король, стоявший около него, схватился за голову и пошатнулся, но никто не поспешил ему помочь, все находились в том состоянии липкого страха, который сковывал мышцы судорогой, и не можешь даже шевельнуться из плена собственного разума.
И, словно землетрясение, прогромыхал наглый голос некроманта:
- Оправдание!.. Ха!.. Ни чего глупее я не слышал...
- Замолчи! Слышишь, замолчи... не смей - слабо произнёс Алмрон, будто его горло кто-то душил своими сильными руками.
- Что ж так орать, братец? Да, я признаю себя виновным по всем твоим глупым законам, браток. Интересно, ты меня повесишь, расчленишь, отрубишь голову, сожжёшь и развеешь прах по ветру или же я умру в пытках? Делай что хочешь, но рано или поздно мы встретимся в Аду, чистилище, Раю или в этом грешном мире. Будь уверен, что бы ты не сделал, наша встреча произойдёт обязательно, даже если настанет конец света, а наши тела превратятся в тёмную пыль, - и еле слышно так, что звуки его голоса смог уловить только Алмрон, он произнёс: - Я всегда буду преследовать тебя, брат. Я стану твоей бледной тенью и в полдень, уж верь, я не исчезну. Всю твою жизнь ты будешь помнить мою ненависть и злобу...
- За что? Чем я заслужил твоё презрение? - дрожащим голосом вопрошал король. Ответ ждать не пришлось.
- Ха! ХА!! Ты стоишь передо мной, положив руку на мой приговор, и ещё спрашиваешь то, на что и так знаешь ответ. Моя ненависть вечна, как и мироздание. Помни... Помни…
Молчание. Воцарилась совершенная тишина, вязкая и оглушающая. Никто не решался прервать его. Казалось, что любой шум разнесётся подобно грому во время грозы.
Алмрон с печальным взглядом отвернулся и только лишь жестом попросил женщину продолжать дальше. Если кто-то сейчас увидел лицо короля, то подумал, что он умер и перед ним лишь бесплотный дух, обременённый своим сознанием, оставшимся ему в дар после смерти. Так оно и было: его лицо было почти белым, устало спокойным и грустным, стеклянный мертвенно-холодный взгляд и прерывистое дыхание, будто сердце сейчас успокоится и остановится, отправив последний пульс крови к голове.
Женщина, позабыв о своём страхе, заботливо смотрела на Алмрона, перекинула взгляд на заключённого, который мрачно ухмылялся в спину короля, и каменно уверенным тоном (на удивление всех присутствующих, которые забылись своим страхом) продолжила:
- Ты приговариваешься к вечному заточению. А все артефакты, принадлежащие тебе, а в особенности Книга "Дня и Ночи" будут уничтожены.
- Ну, зачем так строго, мамочка? Разве я был не пай мальчиком? Ну и тварь же ты... - и она неожиданно изогнулась и упала, застыв в неестественном положении. Не было сомнений, что она мертва. Она единственная кто могла бороться со страхом погибла, лишь потому что любовь к сыну изгнала из неё власть некроманта.
Тело короля содрогнулось, как от удара, и, словно из головы выбили клин, в разуме загорелся тёплый огонёк: Я могу бороться! Я сильней, со мной добро!
- Что ты наделал?! - не оборачиваясь, обречённо крикнул Алмрон. К его лицу приник румянец, глаза нашли осмысленный взор, сердце забилось ровнее, поняв, что умирать ещё не время, а разум вернулся обратно, осознавая, что бледнеть перед этим чудищем не стоит. Всё-таки он умалишённый, его бы лечить.
Алмрон бросился к матери, но ничто не могло оживить её. Слёзы, тёплые и горькие, лились на каменный пол, руки безудержно дрожали, пытаясь судорожно, что-то сделать, дыхание прерывисто шептало одно и то же: "Мама", но она лежала бледная и холодная, в ней прекратилась жизнь. Алмрону пришлось смириться...
- Я могу её оживить. Одно твоё слово и она жива. Плата не высока. Я прошу только свободу и всё. Так мало за человеческую жизнь... Тебе же дорога её жизнь? Ты её любил… Только свобода и она снова жива и весела. Ну давай, братец, решайся!
Но Алмрон смирился...
Он всем сердцем хотел лишь глотка жизни для матери, но брать её из рук некроманта он не просто не хотел, а не мог. Но можно протянуть руку и спасти любимого человека, почившего в бездне хохота преступника... Нет, нельзя! Раз умерший, должен оставаться таким, можно только смириться. Смирение и вера поможет в горе и, конечно, любовь, чистая и прекрасная. Поселившись в сердце, она спасёт тебя навеки... Любовь есть абсолютная истина, в ней заключено спасение... Любовь, чувство, пробуждающее самые неожиданные свойства спокойной души, способно воплотить в себе необычайную силу, которой подвластно передвигать горы человеческих жизней. Тьма распадётся на мельчайшие осколки от дуновения любви, и вера в силу света поможет защититься от этих острых осколков. Ненависть, гнев, алчность и страх - всё потухнет в пламени чистой и бескорыстной любви и не останется больше преград, останется лишь свет... Свет во тьме...
- Ты думаешь, что тебе подвластна смерть? Ты лгун и лжи твоей нет конца! Тьма не может совладать с душой, где есть любовь. Я могу с тобой бороться, я несу свет! Я несу свет!
И этот спасительный голос, словно спасительный луч в темноте, раздался в вязкой тишине людского страха, и присутствующие стали осознавать то, что можно бороться со смертью, даже если она лежит перед тобой и высасывает твою душу. Такое чувство даёт силу, могучую силу, мощь неведомую некроманту. Живое победит мёртвое. Так было, так есть и так будет всегда!
- Она мне не мать, а ты не брат, - его голос прозвучал с великим отвращением к обоим, злость так и кипела. - Я продал душу дьяволу... О нет, я и есть дьявол, - преступник опять расхохотался. - Отправьте меня к моему властелину! Его пришествие близится! Пока мы говорим, те воины, кого ты направил на мою поимку, разгуливают по городу, жгут и убивают, а мёртвые снова присоединятся к ним. Скоро они будут здесь. Я дал тебе шанс, но ты не использовал его и теперь всё, что ты создал обратиться в прах во имя Тафинора!
Раздались возгласы. Тысячи голосов ревели, как загнанный зверь. Взметнулись огни за окнами суда, смерть змеилась там. Казалось, земля заходила ходуном, гневаясь поглотить всех и вся. В зале стало жарко.
Алмрон метнулся к преступнику. Но было уже поздно. В зал ворвались мёртвые; они, оттолкнув мага, освободили своего хозяина. Его лицо сверкало зловещей улыбкой, глаза полыхали адским пламенем мщения. Он рванул к Алмрону, который успел уже приготовить свой легендарный меч, чьё лезвие блистало магическим пламенем. Они схлестнулись: один голыми руками царапал кожу, другой мечом защищал свою жизнь. Дикий смех наполнил весь зал суда, заставив живых содрогнуться.
Маг, успев встать и оттолкнуть в стороны мёртвых, развернул свёрток и преступник замолк. То оказалось Книга "Дня и Ночи", именно тот артефакт, в который он пустил часть себя, наделив мёртвой мощью, используя опыт чародеев и высших магов, соединив магию и тех и других. Артефакт обладал непостижимой магической силой, опираясь на энергию бессмертной, но гнилой души. Но душа не любит расставаться со своей частью, как тело с рукой, но в отличие от него стремиться вернуть себе утерянное. Отдав её частичку, дабы создать мощнейший артефакт и обладать его энергией, он, не думая о последствиях, сотворил и лучшее оружие против себя.
Маг раскрыл ее, и зал суда наполнил истерический крик преступника. Его тело забилось в конвульсиях, рот широко раскрылся, и из него медленно выползло синеватая дымка-душа. Кажется, последним, что он произнёс было:
- Тафинор! Великий Князь Тьмы, помоги своему слуге! - но Он только следил. Всё шло по плану.
Дымка вышла полностью, почернела и приняла очертания призрака. Дикий ужас проник в сердца всех, кто находился в зале. Один единственный маг бесстрашно смотрел на призрака, в глаза ужасу...
Призрак бесшумно взмыл вверх, кружа над своим мёртвым телом. Маг произнёс слова, которые подобно грому раздались в ушах всёх присутствующих. Вдруг тело вспыхнуло синим магическим пламенем. Рот призрака раскрылся в ещё одном беззвучном крике. Он метнулся к своему телу, но было уже поздно: на этом месте оказался только скелет. Вскоре и он рассыпался в прах. Прах закружился вихрем, понёсся к призраку, скрыв его в себе.
Вверху что-то неожиданно прогремело, раздался ещё другой взрыв, и всех разбросало по сторонам. Только маг непоколебимо стоял, как статуя, держа в руках раскрытую Книгу...

...Туманная дымка изображения почернела и закружилась мерцающим круговоротом. Стекло нагрелось, от серебряного обрамления пошёл мертвенный ртутный пар, свидетельствующий о том, что оно тоже раскалилось. Казалось, чёрное стекло разлетится в дребезги, а серебро расплавиться и потечёт по узорчатым мраморным плиткам зала. От артефакта пошли таинственные флюиды, которые могли означать всё что угодно. Похоже, Зеркало испортилось, взяв на себя чересчур много энергии эмоций Книги Дня и Ночи.
Александр прикоснулся к ровной глади чёрного стекла. Она казалась ему равнодушно холодной, как и его душа, но он знал, что уже воздух накалился от него и трещал, угрожая разразиться громом. Александр грустно отошел от Зеркала. Он не мог чувствовать боли, в конце кон