Автор - дмитрий павлов

путь домой

А началось всё с того провального задания. Сигнал тревоги поступил в диспетчерскую в пять вечера и тогда же Западный отряд Поисково-Спасательной Службы ВВС подняли по тревоге. Впрочем, как оказалось, напрасно. До восьми командиры подгрупп сидели на КП, ожидая вводной, пока начальство утрясало вопросы. Лейтенант Сим успел даже вздремнуть, по старой, ещё с училища, привычке, спать не когда положено, а когда позволяют. Стала просачиваться информация о катастрофе. Разбился транспорт, вёзший подкрепление в осаждённый Гурдж. Пуска ракет с земли не засекли, зато пилот эскортного истребителя видел чиркнувшую по правому борту транспорта вспышку, после которой самолёт и рухнул. Стало быть, диверсия.

Район катастрофы на штабных картах был обозначен как "жёлтый", откуда аборигены планеты уже ушли, а земляне ещё не закрепились. В таких местах ожидать можно было чего угодно. Предполагалось, что группа вылетит на четырёх вертолётах, с таким расчетом, чтобы десантироваться на месте падения в темноте и сразу приступить к поиску бортовых самописцев и выживших. О последних, впрочем, было сказано вскользь. Очевидно, что в таких катастрофах не выживают.

Подгруппа Сима должна была высадиться на вершине господствующего над округой холма, и огнём своего станкового гранатомёта прикрыть работу остальных подгрупп, пока те будут искать "чёрные ящики". Для поддержки с воздуха в район собирались выслать звено ударных вертолётов.

"Каким образом вертолёты будут осуществлять поддержку группы", - задал вопрос Басти, командир второй подгруппы, - "если место падения находится на пределе вылета вертолётов и они смогут висеть над группой от силы минут десять. А для поиска бортовых самописцев потребуются сутки. Или может у авиации в районе поиска есть секретный аэродром подскока, на котором "крокодилы" смогут заправляться?"

Вопрос был дурацкий. Не им решать, где и как заправятся вертолёты! На Басти гавкнули и он заткнулся.

В вертолёты группа грузилась уже в середине ночи и ещё около часа мёрзли на дюралевых скамьях. А потом вдруг выяснилось, что вертолет Сима никуда не полетит из-за какой то там трещины, которая обнаружилась только сейчас. Подъехал буксир и, зацепив вертушку за ноздрю, поволок её в ангар. Солдаты по этому поводу разломали близлежащий забор и стали греться у огня в ожидании замены. В три часа ночи группа наконец погрузилась в вертолёты в полном составе и стало окончательно ясно, что до места спасатели доберутся лишь на рассвете и высаживаться будут на виду у всех, кто окажется поблизости.

Света в кабине хватало ровно настолько, чтоб рассмотреть лицо сидящего напротив солдата. За иллюминатором царил непроглядный мрак, в котором лишь изредка вспыхивали золотые искорки огней затерянного в степи посёлка. В половине пятого дозаправились от самолёта-заправщика. Чернеющая на фоне предутреннего неба махина летающего танкера отвалила на север, втягивая заправочные шланги. Ещё через час вертолёты вышли в район катастрофы.

Разбившийся транспорт лежал компактной грудой покорёженного металла, над которой возвышался внешне совершенно исправный хвост самолёта, не пострадавший ни от удара о землю, ни от огня. Уже рассвело и были видны дымы, стлавшиеся по земле от догорающих обломков.

Первыми над местом падения прошли ударные вертолёты, выискивая огневые точки возможной засады. Шедшие следом транспортные машины разошлись, каждый к своему, заранее намеченному месту посадки.

Сим встал у распахнутого люка с ручным пулемётом в руках. Он собирался первым выскочить из вертолёта чтобы прикрывать десантирование подгруппы. Ледяной ветер высекал слезу, забираясь в рукава бушлата, обжигал запястья. Под обрезом люка замелькали, стремительно проносясь назад клочья пожухлой травы. Вертолёт погасил скорость и завис над вершиной холма.

- Ракета справа! - крикнул бортстрелок.

Через мгновение машина вздрогнула от удара и настала тишина. Она длилась долю секунды, но за этот краткий момент Сим увидел как невероятно медленно раскрываются крыша и борт кабины и внутрь врывается ослепительный клубок пламени.

Лейтенант не запомнил того, что произошло после падения вертолёта. Но по рассказам сослуживцев его выкинуло из люка ударной волной и он, облитый выплеснувшимся из баков горючим, кубарем катился по склону, оставляя на земле пылающий след. Больше никто не уцелел.

Сим смутно помнил, как его на брезенте внесли в вертолёт и положили на вибрирующий пол. Потом обстановка сменилась и лейтенант осознал себя в госпитальной палате и видел склонившегося над собой врача в маске. Откуда-то сбоку доносились голоса, спорили на повышенных тонах. Сим попробовал повернуть голову к спорщикам, но боль, охватив раскалённым кольцом шею, спустилась на обожённые плечи, заставив лейтенанта скрипеть зубами.

Очнувшись от наркотического забытья, Сим увидел над собой ребристый свод грузовой кабины транспорта, и услышал гул турбин. Машину потряхивало в воздушных ямах, и каждый рывок отдавался болью в искалеченном теле. Боль стала непременным спутником лейтенанта. Она представлялась Симу хищником с облезлой дымящейся шкурой, который набрасывался на него при малейшем движении. Спастись от зверя можно было только одним способом - не двигаться совершенно. Но люди безжалостно поднимали Сима, везли в тряской машине, перекладывали с места на место словно вещь. И зверь снова и снова набрасывался на лейтенанта.

От врача Сим узнал, что его доставили в Рудное, столицу землян на Дейдре и поместили в ожоговый центр. Также врач сообщил о травмах, полученных лейтенантом. Помимо ожогов у Сима были сломаны руки и повреждён позвоночник. Мир не способного пошевелиться раненого сократился до пределов потолка палаты, в которой он лежал. Точнее, до той трещины, что пересекала потолок прямо над ним. В этой трещине лейтенанту мерещились то профиль человеческого лица, то излучина реки, то береговая линия неизвестной страны. Зато слух Сима обострился чрезвычайно. Он без затруднений слышал разговор медсестёр за дверью, мог отличить шаркающие шаги санитарки, от уверенной поступи врача. И безошибочно определял, когда приходили по его душу.

Перевязки были частью адских мук, отпущенных на долю лейтенанта. Когда снимали повязки, казалось, вместе с ними срывают и его кожу. При малейшем прикосновении к оголённой, лишённой кожного покрова плоти, зверь выскакивал из своей норы и набрасывался на Сима. И лишь спустя долгое время после перевязки, насытившись и довольно урча, он уползал в своё убежище.

С некоторых пор Сим установил, что находится в палате не один. Рядом лежал второй раненый. Лейтенант слышал, как вошедший в палату врач обращается к его соседу, и в ответ раздавался невнятный гундосый голос. Ночью до Сима доносились звуки дыхания второго раненного. Воображение смутно рисовало лежащую на постели неподвижную мумию, закатанную в бинты. Но однажды лейтенант услышал скрип пружин кровати, на которой лежал сосед. Вскоре в отсутствии медсестёр и врачей в комнате стали раздаваться неуверенные шаги, из чего Сим сделал вывод, что его сосед пошёл на поправку, и начинает мало помалу ходить.

Однажды ночью Симу приснился кошмар. Он увидел склонившегося над собой монстра. У монстра был неровный, покрытый лишаями голый череп с вдавлением на месте правого виска, воспалённые глаза без ресниц и бровей, окружённые испещрённой рубцами кожей. Нос у монстра отсутствовал. Его сиплое дыхание вырывалось из отверстия, имевшегося в середине лица.

Сим даже не испугался, увидев чудовище, решив, что это всего лишь кошмар.

"Сейчас я закрою глаза", - решил он, - "а когда открою, его уже не будет".

Сим так и сделал. К его удивлению, монстр остался на прежнем месте.

- Что, хорош красавец, - сказал кошмар. - Ты то не намного краше. Под повязками, правда, не видать, но нетрудно догадаться. Капитан Филиппо, - Представился он, коснувшись повязок на руке лейтенанта, что должно было означась рукопожатие. - Для тебя сосед, просто Фил.

Сим с трудом разорвал спёкшиеся губы и представился. На большее у него не было сил. Сосед присел у кровати лейтенанта и рассказал о себе. Он оказался танкистом, получившим свои ожоги в бою под Гурджем. Окончив своё повествование, Фил поднялся и шаркая, убрался на свою постель. Капитан был хорошим соседом, тихим и ненавязчивым. Порой Сим вообще забывал о его существовании.

Вскоре Симу стало совсем худо. Он лежал в полубредовом состоянии, судорожно втягивая густой воздух, в котором ему чудился навязчивый запах авиационного горючего. Зверь по имени Боль теперь не уходил в свою берлогу и неотступно следовал за лейтенантом по его бредовым кошмарам. Кажется, в это время его навестили родители. Сим не мог понять, действительно ли он видел склонившееся над ним лицо матери или это ему привиделось. Очнувшись однажды ночью в страшной, раздирающей душу тоске, он понял, что умирает.

В один из дней, когда Сим почувствовал себя лучше, его посетила странная делегация. У кровати раненого столпились лечащий врач лейтенанта, заведующий отделением, медсестра, с историей болезни в руках и объёмистый гражданин, в котором, несмотря на гражданскую одежду, Сим сразу почуял военного, причём военного в высоких чинах. Но самым примечательным было присутствие среди посетителей рослого, элегантного брюнета, пришедшего в обществе переводчика.

Лечащий врач зачитал краткие выдержки из истории болезни Сима, после чего слово взял брюнет. Представившись доктором Мендосой, он через переводчика рассказал про эксперимент, про его важность для национальной безопасности и так далее, и тому подобное... Сим потерял нить разговора и едва ли на десятую часть понимал, о чём ему толкуют.

- Пошёл отсюда ирод! - неожиданно загундосил Фил. - А не то костылём от меня получишь!

- Филиппо, мы о чём с тобой договорились? - возвысил голос заведующий.

- А ты вообще заткнись! - рявкнул танкист. - Думаешь, я не знаю, что у Мендосы на Земле отобрали диплом?

Мендоса растерянно хлопал глазами. Он догадывался, что речь идёт о нем, но без замолчавшего переводчика смысл происходящего не доходил до брюнета. Итог перепалке подвёл заведующий.

- Вот, что, Сим, - сказал он, склонившись над раненым. - Мы изложили вам суть эксперимента. Ваше дело соглашаться на него или нет. Насильно вас загонять в пятый корпус к Мендосе никто не будет. Решай сам.

Выпрямившись, врач бросил Мендосе несколько слов по-английски и делегация, под гневные выкрики танкиста покинула палату.

- Суки! - рычал Фил. - Не вздумай соглашаться, Сим. Договориться с Мендосой, всё равно что душу дьяволу продать. Если выживешь, будешь служить им по гроб жизни.

В палату влетел давешний генерал.

- Молчать! - рявкнул он на открывшего было рот танкиста, - О тебе речи вообще не идёт. - И повернувшись к Симу: - Слушай, лейтенант, я, слава Богу, не врач, и меня врачебная этика не касается. Скажу тебе то, что ни один доктор не скажет, будь он хоть академик. У тебя обожжено восемьдесят процентов поверхности тела. Прибавь повреждённый спинной мозг и переломы. С такими травмами не живут. Ты можешь откинуть коньки в любой момент, хоть сейчас. А Мендоса, пусть он не ангел, даёт тебе шанс. Молчать! - Снова прикрикнул генерал на пытавшегося его прервать Фила. - Даже если ты выкарабкаешься, будешь жить на шее у своих родителей. Так что решай. Только поскорей, время тикает.

- А ты! - погрозил генерал Филу, - Ну ты меня понял.

Быстрым шагом генерал вышел из палаты, и дверь за ним с треском захлопнулась.

Контракт с Мендосой оформили на следующий день. Подписывать, что-либо своими искалеченными Сим руками не мог, поэтому процедуру получения согласия решили записать на видео. В палате установили видеокамеру. В качестве свидетелей заведующий предложил позвать двух выздоравливающих, но приглашённый нотариус упёрся. Военнослужащие, лежащие в госпитале, люди подневольные, объяснил он, в случае юридических неувязок, это обстоятельство добавит проблем. В конце концов, позвали двух вольнонаёмных техников, и в их присутствии секретарь зачитал текст договора. Сим сказал в камеру "согласен" и на этом его участие в процедуре завершилось. Сделанная таким образом видеозапись могла считаться юридическим документом.

В течении нескольких последующих дней Сим пребывал в странном мире теней, шорохов и воспоминаний. Он не ощущал течения времени. Иногда он приходил в себя, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Лейтенант не чувствовал своего тела и не был уверен, существует ли оно вообще. Но однажды он очнулся от сильного толчка. Склонившийся над Симом Мендоса не слишком вежливо тряс его за плечо.

- Пора вставать, - сказал он, старательно выговаривая слова. - Сегодня третье декабря сорок восьмого года. Пора вставать.

Кажется, этим запас слов у испанца и ограничивался. Сим приподнялся на локтях и обнаружил, себя лежащим на застланном простынёй операционном столе совершенно голым. Подобно тому, как, проснувшись утром не чувствуешь затёкшую в неудобном положении руку и она лежит на подушке как чужая, Симу чужим показалось всё тело. Он попробовал сесть на столе, но не удержался и стал заваливаться на бок.

"Сейчас ляпнусь", - мелькнуло у него в голове.

Но руки ассистентов Мендосы подхватили лейтенанта и осторожно уложили обратно на стол.

"Ничего, ничего", - повторял улыбающийся учёный.

По довольным лицам ассистентов Сим понял, что эксперимент завершился успешно. После пробуждения в операционной многое изменилось в его жизни. Хотя каждое движение давалось с трудом и требовало определённого расчета, лейтенант уже не был прикован к постели. Он вставал, ходил, делал несложные упражнения, которые от него требовали ассистенты Мендосы. Однажды, собравшись духом, Сим по стеночке выбрался в прихожую палаты и долго рассматривал своё лицо в зеркало.

Работа специалистов пятого корпуса была изумительной. Они воспроизвели даже шрам на переносице, след мальчишеских разборок. Сим дотронулся до лица, и ему показалось, что пальцы коснулись маски. Но ощущение чуждости заново созданного тела уменьшалось с каждым днём.

Вместе с Симом в палате лежали два офицера-десантника и капрал, чувствующий себя не совсем уютно в обществе старших чинов. Как и Сим, его соседи были ранены, стали участниками эксперимента и вместе с ним заново учились владеть своими телами. Освоив, как следует ходьбу, они начали активно исследовать отделение и обнаружили, что находятся на третьем этаже отдельно стоящего корпуса. Из коридора через прозрачные двери можно было заглянуть в другие палаты, в которых лежали другие подопечные Мендосы, ещё не обретшие должной подвижности. Выход на лестницу с одного конца коридора был постоянно заперт, а на другом его конце за столом постоянно сидели двое охранников. Единственной их задачей было не выпускать пациентов из отделения. Но из разговоров с ассистентами Сим узнал, что на первых двух этажах разместилась администрация, а выше расположены лаборатории.

Общение с внешним миром ограничивалось телевизором. Но Олег, один из десантников, каким-то невероятным способом получил доступ к шкафчику с личными вещами, в котором среди прочего хранился его бумажник. Со сбережениями Олега жизнь в палате стала веселей. Офицерам удалось завербовать уборщицу, иногда она приносила "с воли" всякую дребедень вроде печенья или сигарет. Правда, доставить в отделение спиртное тётка не бралась ни за какие посулы.

Однажды стоя у окна, Сим заметил знакомую фигуру Фили. Танкист в шинели с чужого плеча ковылял по дорожке парка, вероятно, совершая променад перед ужином.

- Схожу-ка я в третий корпус, - подумал вслух лейтенант. - Надо одного человека навестить.

Десантникам мысль Сима пришлась по вкусу. Они моментально составили список того, что требовалось протащить в палату для безбедного существования.

- Слушай, Сим, - инструктировал соседа Олег. - Там за парком, я точно знаю, остановка монорельса и ночной магазин. В заборе дырок полно. Купишь по списку. Теперь решим, что с охраной делать.

Охрану в пятом корпусе составляли отставные нацбезовцы. Публика эта весьма специфическая, и договориться с ними было почти невозможно.

- Короче, я подхожу к столу спереди, - планировал Олег прорыв через пост охраны, - вы с Симом фланкируете их с боков...

- Олег, сколько у тебя прыжков? - спросил Сим как бы просто так.

- Сорок, - ответил десантник, не понимая, куда клонит сосед.

- По моему у тебя парашют пару раз не раскрылся. И ты головкой треснулся.

- Чего!? - угрожающе спросил Олег.

- Ничего. Смотри на меня.

Сим подошёл к окну и открыл его, впустив в палату рой снежинок. Под окном располагался козырёк парадного входа, до него было всего каких ни будь три метра. Сим спрыгнул на козырёк, а с него, взяв тапки в руки, на землю.

- Во блин! - озадаченно почесал затылок Олег.

Ему такая идея почему-то не пришла в голову.

- Вот по этому ты до сих пор лейтенант, - сказал капрал и получил в лоб.

Кутаясь в тонкий больничный халат, Сим уверенно ступил на тропинку, ведущую вглубь парка. Хотя уже стемнело, и под деревьями царил непроглядный мрак, чутьё не подвело лейтенанта. Пройдя метров десять, он обнаружил дырку в заборе, а за нею - предсказанные Олегом остановку и магазинчик. Покупатели, поражённые видом парня в пижаме, халате и тапках на босу ногу, беспрекословно уступили ему очередь. При этом один мужчина выразительно повертел пальцем у виска, а другой махнул рукой со словами:

- Ну его, ещё набросится!

Тем же путём, через дырку, Сим вернулся на территорию больницы и замаскировав покупки в снегу, направился в третий корпус. Он беспрепятственно поднялся в отделение, которое покинул две недели назад. В тускло освещённом коридоре не было ни души. Никем не остановленный, Сим заглянул в свою палату. Кровать танкиста стояла пустая. А на бывшей симовой койке лежал продолговатый предмет, накрытый простынёй.

При виде предмета Сим ощутил странное беспокойство. Стараясь не шуметь, он подошёл к кровати, и отдёрнул простыню. Лейтенанта нельзя было отнести к разряду впечатлительных людей. Такие в спасотряде долго не жили. Но от увиденного у Сима затряслись поджилки. Он отшатнулся, споткнулся о тумбочку и рухнул. На шум вбежала постовая медсестра. Она увидела сдёрнутую с трупа простыню, сидящего рядом на третьей точке Сима и всё поняла.

- Какие же вы слабаки, мужчины, - говорила медсестра, шлёпая лейтенанта по щекам. - Ничего, будет тебе наука - не суйся, куда не просят. Давай, вставай и катись в свой пятый корпус, пока охрана не хватилась. А не то генерал столько тебе даст, сколько не унесёшь. Ну, распустил нюни!

На улице декабрьский морозец привёл лейтенанта в чувство. Увиденное в отделении осело на дне памяти и больше не тревожило его. Сим разыскал пакет с покупками и бегом, поскольку мороз кусал за пятки, побежал к пятому корпусу.

На третий этаж он поднялся без проблем. Входя в отделение, лейтенант вынул бутылку и её водрузил на стол охранников.

- Добрый вечер, - поздоровался он с обалдевшими ветеранами. - Благодарю за сотрудничество.

В палате Сим выставил покупки на стол.

- Вы пейте, ребята, - сказал он оживившимся при виде спиртного соседям, - а я повременю. Чего-то мне не по себе.

- Сим, в чём дело? - спросил Олег, положив руку соседу на плечо.

- Не трогай его, - остановил десантника капрал. - Он в своей палате был.

Вскоре тренировки подопечных Мендосы стали более интенсивными. В бомбоубежище под корпусом были оборудованы спортивный зал и тир. Собственно говоря, тренировками это было назвать трудно. Сим с соседями по палате вспоминали навыки, приобретённые в училище и на службе. Постепенно к ним присоединялись обитатели других палат. И всё же, больница мало подходила для боевой подготовки специалистов такого рода. Со временем их обещали перевести в учебный центр, созданный специально под эксперимент.

В это же время в отделении стали появляться покупатели. Прибывавшие из разных частей офицеры предлагали продолжать службу именно у них. При этом обещали фантастическую карьеру, всяческие бытовые удобства и делали тонкие намёки на возможность продолжить образование в Академии Генштаба. После нескольких таких посещений Сим почувствовал себя значительным человеком. Но курировавший проект генерал срубил розовые мечты лейтенанта на корню.

- Ты теперь с потрохами принадлежишь четвёртому главку, - безапелляционно заявил он. - И обещаниям насчёт Академии не верь. В тебя вложили столько денег не для того, чтобы ты протирал в штабе штаны. Твоя карьера отныне будет делаться в поле!

После этих слов генерал заговорил совсем другим тоном, как показалось Симу, даже несколько смущённым.

- Слушай, лейтенант, возникла такая проблема, - сказал он. - Из госпиталя на тебя похоронку послали. А вот так! Особый отдел не уследил, и полетела твоя похоронка. Вот что, лейтенант, поезжай-ка ты домой, родителей успокоить. В бухгалтерию я команду уже дал, там тебя по деньгам рассчитают. Вообще-то, это не по правилам, но.... Поезжай, одним словом.

Новость была ошеломляющей. С одной стороны Сим был рад, до срока поехать домой. Но с другой, не трудно было представить состояние родителей, получивших извещение о смерти сына. Первой мыслью лейтенанта, было позвонить. Однако он представил, как в доме раздастся телефонный звонок и голос с того света скажет: "Алё"! Нет, ехать надо самому и немедленно.

В бухгалтерии ему мило улыбнулись и пообещали выдать жалование на следующий день. Но лейтенант желал ехать сейчас. От его одежды остались клочки, выброшенные на свалку, из документов сохранился лишь обглоданный пламенем паспорт, который страшно было открывать. Правда, администрация состряпала лейтенанту справку самого подозрительного вида, которую Сим решил предъявлять лишь в крайнем случае. В каптёрке он получил комплект зимнего обмундирования. Всё было по размеру, и только бушлат явно шился на гиганта из столичной гвардии-марафетной дивизии. В него можно было завернуть двух Симов. Понятно, что в таком одеянии и с такими документами лейтенанта заберёт первый же патруль, коими изобилуют окрестности вокзала.

Денежную проблему Сим решил, нагрянув в гости к Леху, своему сослуживцу, демобилизовавшемуся пол года назад. С одолженными у него деньгами лейтенант приобрёл бушлат нормальных размеров и, переодевшись, отправился на вокзал.

В воинской кассе билетов не было. Комендант вокзала выслушал историю Сима и развёл руками.

- Если билетов нет, что же я их тебе, напечатаю?

Лейтенант понял, что взялся за дело не с того конца. Он вышел на перрон, покурил в ожидании поезда. Локомотив медленно подтянул состав к платформе, и народ выстроился в очередь на посадку. Подождав, пока схлынет толпа пассажиров, Сим подошёл к проводнику.

- До Гавани возьмёте, - спросил у него лейтенант.

- На багажной полке поедешь? - уточнил проводник, колоритный курд в жилете, перешитом из форменного пиджака.

Сим был согласен ехать на чём угодно. Видя такую неприхотливость, проводник кивнул на дверь.

- Давай, забирайся, пока сумками всё не заставили.

Последние километры поезд тащился как черепаха, тормозя у каждого полустанка и высаживая на платформы нагруженных баулами и необхватными чемоданами пассажиров. Издалека показалась стройная бело-красная башня маяка и мачты зимующих в порту рыбацких шхун. Поезд обгонял стоящие на путях товарные составы, проезжал мимо терриконов угля. Издалека показалось старинное здание вокзала, построенное ещё первым поколением переселенцев. Вагон качнулся и замер над выщербленной платформой.

Гавань нисколько не изменился с тех пор, как Сим приезжал сюда в последний раз. Разве что краску на стенах вокзала подновили. Лейтенант перебрался через пути и свернул в неширокую улочку, совершенно безлюдную в этот час. Идти по ней до дома было намного дольше, но зато можно было не опасаться, что какой ни будь придурок кинется на него с воплем: "Сим, земляк!" Уж чего не желал сейчас офицер, так это шумных встреч со своими корешами.

Переулок вывел его к обшитому вагонкой дому под шиферной крышей. В палисаднике мёрзли припорошенные снегом кусты шиповника. Взявшись за болтающуюся ручку на калитке, Сим подумал, что неплохо бы её починить. Во дворе лейтенанта встретил Тарзан, дворовый пёс неизвестной породы.

Ощетинившись, он зарычал на вернувшегося хозяина.

- Ты что, не узнал? - удивился Сим.

Тихо рыча, пёс попятился и задом, задом, забился в будку.

- Ну и сиди там как чмо! - ругнул дворнягу лейтенант.

Он поднялся на крыльцо и топнул, стряхивая снег с ботинок. Рванув забухшую от мороза и сырости дверь, Сим вошёл в дом.

В зале был накрыт стол, родственники и друзья, сидевшие за столом подняли, было, рюмки, да так и застыли, увидев вернувшегося с того света парня. Первым дар речи обрёл дядя Игнат.

- А мы тут это..., помянули тебя, - сказал он, и хлопнул стопку в себя.

- Спасибо дядя, я ещё поживу, - буркнул Сим, снимая рюкзак. - Мам, куда рюкзак то поставить? Я тут подарки с Рудного привёз.

Всё разъяснилось. Мать перенесла возвращение сына стоически, а вот отца пришлось отпаивать сердечными каплями. Было много слёз и объятий. Сима посадили за стол и он до вечера рассказывал о своих армейских приключениях, ни словом не упомянув лишь о пятом корпусе военного госпиталя. В самом деле, зачем родителям было знать, что пришедший в их дом был искусно сделанным роботом, в которого имплантировали сознание и память умершего на госпитальной койке офицера.



Комментарии